Но! Моя маленькая ложь и родной брат, не рассказавший о пробуждении рабыни, могли вызвать гнев повелителя.
А мне это не надо. Мне нужно терпение и сила воли.
Но, присмотревшись повнимательнее, к Артуру отметила, что редко встретишь его настолько умиротворенным добрыми вестями о наследнике, компанией с хорошенькой принцессой и вином. Стало быть, шпион не доложил о моей маленькой лжи иначе бы повелитель не скрыл ярости.
—Ты страшная и худая, как труп. И вновь становишься подобием парня.
Я коротко кивнула, соглашаясь с очевидным, смотря на Артура, как на стену палатки. Как на вещь до которой мне нет дела. Отметила возле его ключицы зашитую рану и легко подтвердила его правдивые, но неприятные слова:
—Да, господин, принцесса выглядит гораздо привлекательнее.
—Да. Она соблазнительная женщина,— ответил со странным хмыком (смехом) я не разобрала, что это означало. Затем Бонифаций задумчиво покрутил кубок, разглядывая, как внутри плещется вино и вероятно думая о своём.
Правильно. Трахай её, а не меня. Мне хватило обращения, как с потаскухой. До сих пор стараюсь не вспоминать, как брал в ту ночь. С каким рвением…с каким упорством… силой. Ему было всё мало и мало. От его члена внутри всё горело и сжималось. А уже в конце моя плоть онемела и ничего не чувствовала кроме трения.
Принц долго изводил мое тело своим, брал в разных позах. Некоторые были очень неудобными и заставляли болезненно выгибаться. Под конец челюсть свело судорогой от того, сколько раз его член погружался в мой открытый рот и ведь во время подобной ласки не сомкнешь челюсти.
Ненасытный, кровожадный, похотливый… дальше я мысленно осеклась, прекратила вспоминать нашу ночь иначе рисковала потерять видимое равнодушие и холодность.
После наших замечанийБонифай сделал глоток вина и отставил кубок на пол.
—Сегодня даже ты не испортишь мне настроение…
—Я рада…— вырвалось насмешливое замечание, но вовремя заткнулась.Прикусила кончик языка и покорно добавила обращение «господин».
—Ты меня так сильно раздражаешь. Один твой вид портит настроение. Ты такая находчивая дрянь, что тебя в пору убить, но каждый раз тебе удается избежать этой участи. Везучая.
Раз я так сильно раздражаю, то оставь в покое. Оставь меня! Отдай Рафаэлю. Отпусти нас обратно в оазис Вацлавов. Пусть нас убьют там на войне, а не здесь. Не хочу рядом с тобой до конца дней претворяться куклой и быть рабыней.
Тебе доставляет удовольствие меня мучить? Тебе заняться больше нечем? Вроде есть чем заняться. Лентяем никогда не был и исправно выполнял свои обязанности сына шейха. Только по ночам возвращался во дворец в свои покои для отдыха и развлечения с очередной наложницей.
Но тогда почему столько внимания обычной мелкой девчонке? Зачем я нужна? Что хочешь от меня? Может я средство достижения цели? Пешка в игре? А если нет, то почему не отпускаешь? Столько женщин вокруг…бери любую, но меня отпусти.
Как бы я хотела всё это громко выкрикнуть. И сквозь взгляд я громко выкрикивала эти вопросы. Но не успела озвучить вслух, да и Артур словно не оскорбил в очередной раз. Просто перебил, продолжив общение на более миролюбивые темы:
—Не желаешь вина?— после чего указал на место, где сидела Трин. Одеяла…близость с опасным, большим телом. Хмельной Артур. Напомнило нашу встречу на озере, когда заболтал рассказами о войнах, позволил поиграть с мечом, а потом намеревался взять сполна за своё «галантное» можно сказать романтическое поведение. Теперь же я не собиралась сидеть с ним рядом и выпивать.
—Благодарю, но нет сил. Я слишком устала. Бодрствование тяжело мне дается. Ваш приказ выполнен. Могу я вернуться к себе в палатку, господин?
После моего холодного, безэмоционального ответа что-то в «стеклах» мужчины треснуло. Опасно засеребрилось холодным угрожающим блеском, но тут же исчезло. Бонифаций тщательно скрыл любые эмоции на лице, но руку на фужере крепко сжал и как не сломал его, не знаю.
Естественно, он также проигнорировал наивную просьбу покинуть палатку. Глупо было надеяться на согласие, ведь уже пришла и испортила романтичный вечер с Трин, теперь расплачивалась и развлекала господина.
Следующий вопрос оказался полной неожиданностью. Смена темы удивила:
—Ты сняла мою серьгу или твой Рафаэль снял?— имя мужа было произнесено особенно. С издевкой. Словно плевок в лицо.— Нарываешься на серьгу верности?
Я столько дней была без сознания. Почти убила его, а первый вопрос — о серьге, отсутствие которой он видимо заметил вовремя той страшной ночи, но тогда не спросил, а сейчас спрашивал.
—Хочешь повесим серьгу верности?— уже более спокойно спросил, расслабляя пальцы на напитке.
Упаси от дьявола. Это когда малые половые губы скреплены одной серьгой-кольцом и блокируют вход в лоно. Мужчины, уходя в походы таким образом охраняли свою собственность. Дело в том, что установить и снять кольца верности весьма проблематично. Следует прибегнуть к способностям знахарей, кои находятся на службе у знати. Вряд ли знахари станут без ведома мужа снимать кольца с их жен даже за огромное количество монет. Жёны — это святое.
—Нет, мой господин,— покорно ответила. Надеюсь, мое послушание ему вскоре встанет в горле костью и он задохнется.
—Что «нет»? Кто снял?
—Я сняла, мой господин,— это слово господин вызывало приступ тошноты. Мое терпение шаткое, но стоило его набраться.
—Хорошо,— миролюбиво заметил Бонифаций. Мой ответ оказался правильным. Мое своеволие его не задело, а вмешательство Рафаэля видимо бы задело.
Аккуратно, без спешки мужчина поднялся с пола, постепенно заполняя пространство палатки. Его обнаженная грудь, покрытая большими, вздутыми венами и состоящая из одних мышц, опасно приблизилась. Оказалась напротив моих глаз.
Бонифаций насмехался, предоставив возможность оценить масштаб уродства на своей груди: — «Смотри это ты нанесла рану. Ты желала меня убить, а ведь до сих пор жива? "
Рана выглядела страшно и испортила идеальный торс. На удивление, раннее у Бонифация имелись шрамы только на лице и на спине. Спереди всё выглядело идеально. Словно высеченная статуя мужского божества или атлета.
Теперь я уничтожила идеальную красоту тела.
—Это твой подарок мне?— шутки закончились.
Бонифаций взял меня за руку и ладонью прислонил к своей зашитой ране с запекшейся корочкой крови. Я хотела вырвать руку, но не смогла. Бонифаций слишком крепко зажал наши руки на своей ране и не давал сдвинуться или отойти.
Немного поразмыслив, я попыталась успокоить взбесившиеся эмоции и вновь стать бездушной куклой. Но это было очень трудно сделать, особенно после приказа владыки:
—Теперь исцеляй руками, губами и обязательно языком.
Никогда прежде я не ласкала и не целовала его тело. За исключением тех моментов, когда лежала на лопатках, а Зверь возвышаясь надо мной, погружал член мне в рот или заставлял просто облизывать головку прежде чем войдет в моё лоно.
