Кабинет был больше, чем она представляла. В глубине виднелась вторая дверь в комнату меньшего размера, в которой просматривались бильярдные столы и несколько мягких стульев с выцветшей обивкой. Интересно, с чего это Алексу Кейлу вздумалось прятать комнату для игр в собственном доме, подумала Кит.
Впрочем, какое ей до этого дело? Она проникла в кабинет Эвертона не для того, чтобы анализировать его поступки, а чтобы проверить, нет ли у этого человека каких-либо тщательно скрываемых пороков, а именно: желания покуситься на жизнь и прибыль независимых торговцев. Обходя вокруг большого стола красного дерева, Кит слегка улыбнулась, припомнив слова отца. Стюарт Брентли всегда говорил, что контрабанда — это не что иное, как доставка облагаемых пошлиной товаров гражданам Парижа.
Кит открыла первый из расписных ящиков стола. Внутри не оказалось ничего интересного, лишь пустые листы пергамента и сургуч для запечатывания бумаг. Она перешла к следующему ящику, и тотчас же брови ее удивленно поползли вверх, он был до отказа набит всевозможными приглашениями на званые вечера, балы, приемы, светские рауты, ужины, пикники, обеды, скачки, завтраки, охоту на лисиц и прочие мероприятия. Она и не подозревала, что граф Эвертон пользуется такой популярностью.
В следующем ящике лежали пистолеты. Полюбовавшись на них несколько секунд, Кит задвинула ящик — пистолеты ее не интересовали. В длинном ящике, расположенном непосредственно под крышкой стола, она обнаружила крапленую колоду карт, географическую карту восточной части Великобритании с неразборчивыми пометками вдоль побережья, пригоршню французских монет и смятый, грязный пергамент, на котором было написано лишь: «938 — мушкет, 352 — пистолет». Немного поразмыслив над этими словами и цифрами, Кит отложила лист, решив, что никакого таинственного смысла они в себе не несут. Наверное, это просто перечень пернатых, отстреленных в поместье Эвертона в прошлом сезоне, и название оружия, с помощью которого производился отстрел. А вот монеты и особенно карта побережья ее заинтересовали. Наличие их означало, что Эвертона нельзя вычеркивать из числа подозреваемых. Конечно, вполне могло оказаться, что монеты просто завалялись в ящике, а карта лежит здесь потому, что у графа имеется яхта или еще какое-то плавучее средство, но в этом надо было еще удостовериться.
Под картой она обнаружила довольно двусмысленное письмо от графини Фенуолл и потрепанный каталог сельскохозяйственных инструментов и оборудования, между страницами которого затесалось письмо от управляющего поместьем Эвертона. В письме сообщалось, что самая большая сеноворошилка, имевшаяся в поместье, сломалась и до следующего урожая ее надлежит заменить. Из письма леди Фенуолл явствовало, что если Алекс приедет к ней в поместье, он не пожалеет, поскольку муж графини собирается по делам в Йоркшир. Письмо было полно таких выражений, что Кит только диву далась — и это написала великосветская дама! Впрочем, очень может быть, что она превратно истолковала его смысл. Письмо было датировано прошлым годом, и Кит подозревала, что граф не выбросил его потому, что посчитал забавным, а не потому, что принял приглашение графини.
Просмотр личной переписки графа отнял у Кит слишком много времени, но она об этом не жалела. Однако пора было продолжать исследование ящиков стола, и Кит неохотно отложила письма. В следующем ящике лежали журналы по ведению дел в поместье, и хотя ничего полезного для себя Кит в них обнаружить не ожидала, все же вытащила первый и открыла его. Вся первая страница была исписана четким почерком Эвертона: доход, полученный от поместий, которых оказалось целых три, и его распределение на выплату жалованья, налоги, покупку одежды, театральных билетов, мебели, племенных кобыл и прочее, прочее, прочее. Цифры оказались настолько внушительными, что Кит оторопела: выходит, Александр Кейл ничуть не преувеличивал — он и в самом деле богат, как Крез.
Оставался нижний ящик стола — последний шанс обнаружить доказательства вины графа, и Кит замешкалась, поймав себя на том, что ей не хочется, чтобы он оказался тем, кого ищет ее отец. Странно. Ей должно быть все равно, кто этот человек, лишь бы вовремя обнаружить его, чтобы следующая поставка груза прошла благополучно и чтобы Фуше остался доволен. Прерывисто вздохнув, злясь на саму себя, Кит рывком вытащила ящик и замерла.
Вот это да! Коробка шоколадных конфет, бутылка портвейна и коробка сигар, на вид весьма дорогих. Оказывается, Эвертон сладкоежка. Ну и ну… Удивленно хмыкнув, Кит взяла из коробки конфету и задвинула ящик. Жуя конфету, она осмотрела книжную полку, стопку бумаг на краешке стола. Ничего интересного. Похоже, единственный секрет, ревностно хранимый Эвертоном, — его пристрастие к шоколаду. А что, если это просто хитроумная уловка? Что ж, поживем — увидим, решила Кит.
Она вышла из кабинета, тщательно закрыла за собой дверь и стерла с блестящей ручки отпечатки пальцев. Проскользнув в библиотеку, она тотчас же вышла оттуда, сделав вид, что просидела там целых полдня, и захлопнула за собой дверь. Оттого, что Эвертон так бесцеремонно ее бросил, ей будет сложнее попасть туда, где можно обнаружить желанную добычу, однако сидеть дома и ждать, что та сама попадет к ней в сети, нет времени. Нужно действовать.
Дожидаться ленча было некогда. На секунду забежав в столовую, Кит схватила из стоявшей на буфете вазы персик и, подкидывая его в руке, выскочила в холл и устремилась к лестнице. В этот момент входная дверь распахнулась и послышался мужской голос:
— И где же милый Александр?
— Графа нет дома, — донесся до Кит голос Уэнтона, и девушка, перегнувшись через перила, увидела в холле троих джентльменов.
Все они были изысканно одеты и явно принадлежали к высшему обществу. В этот момент один из мужчин заметил ее, и она поспешно спустилась вниз.
— Кого мы видим! — воскликнул один из них, с подстриженными по последней моде каштановыми волосами, глядя на нее смеющимися карими глазами.
Сердце Кит учащенно забилось, однако она сумела придать своему взгляду холодное выражение. Весельчак оказался человеком из Гайд-парка, который высказывался за поддержку торговых пошлин. Очевидно, он был другом Эвертона — человека, хранившего у себя в столе карты побережья и французские монеты.
— Кого? — запоздало поинтересовалась Кит, лелея надежду, что Эвертон все-таки не такой идиот, чтобы разболтать по всему Лондону о том, что его гость — женщина.
Другие двое тоже повернулись, и тот, что пониже ростом, темноволосый юркий человечек в умопомрачительной рубашке и галстуке, завязанном сложнейшим узлом, усмехнулся и устремился к ней.
— Ты прав, Редж, — бросил он через плечо.
Кит постаралась запомнить имя.
— Так кого вы видите? — переспросила она, невольно перенимая неторопливую, протяжную манеру речи гостей Александра Кейла.
— Сами знаете, — бросил Редж, присоединяясь к своим друзьям, которые уже успели подойти к Кит. — Того, о ком Барбара трещала всю ночь без передышки. Кузена Эвертона. Того, в которого непременно влюбится Кэролайн.
