— Ах ты, тупая, самодовольная скотина! — выпалила Кит по-французски.
— Ты же англичанка, — рассеянно бросил Эвертон и, даже не удосужившись отвернуться, расстегнул панталоны и принялся заправлять в них рубашку. — Так говори по-английски.
Он явно намеревался шокировать ее и цели своей достиг: Кит вспыхнула, однако отнюдь не от стыда. Несколько секунд она зачарованно смотрела, как Эвертон переодевается, и наконец заставила себя отвести от него взгляд. Внезапно она вспомнила о присутствии лакея и застыла на месте как вкопанная. О Господи! Да ведь ему теперь известна ее тайна! Однако лакей, не обращая на нее внимания, продолжал разглаживать помятый галстук.
Закончив застегивать панталоны, Алекс на секунду взглянул на Кит, после чего повернулся к лакею.
— Не стой столбом, Антуан, — приказал он. — Переведи.
Лакей замер.
— Перевести, милорд? — переспросил он.
— Вот именно. И брось эту тряпку, а мне дай новый галстук.
— Слушаюсь, милорд. — Подойдя к красивому комоду красного дерева, Антуан вытащил из него белоснежный чистенький галстук и, вернувшись к графу, откашлялся и смущенно пролепетал: — Вы… тупой, самодовольный болван, милорд.
Кит с любопытством ждала, что будет дальше. Отвернувшись, граф взял щетку и провел по вьющимся черным волосам. Он носил их чуть длиннее, чем того требовала современная мода, и они слегка завивались на концах, касаясь воротника, но эта прическа удивительно ему шла. Внезапно Кит ощутила острое желание зарыться руками в его волосах.
— Самодовольный и наглый! — с жаром повторила она, подавив это дурацкое желание.
— Антуан?
— Самодовольный и наглый, милорд.
Вскинув брови, Эвертон взглянул в зеркало на Кит.
— Ты врываешься ко мне в дом, ешь мою еду, пачкаешь мои ковры и меня же еще и называешь самодовольным и наглым!
Кит кивнула.
— А еще ты ужасный хозяин.
— Дорогая моя мисс Брентли, — проговорил Эвертон, поворачиваясь к ней лицом, — позволь напомнить тебе еще раз, что я тебя в гости не звал, а посему я для тебя не хозяин.
Ничего не скажешь, этому Эвертону палец в рот не клади, подумала Кит. Умен и находчив. Как она и предполагала.
— И все равно я твоя гостья!
— Нет. И ты бы никогда не переступила порог моего дома, если бы не твой отец, которому взбрело в голову заставить меня выплачивать долг, о существовании которого я, признаться, не подозревал. — Кит хотела возразить, однако Эвертон не дал ей этого сделать. Погрозив девушке пальцем, он продолжал: — И ты будешь подчиняться заведенным мной в доме правилам.
— Дьявол! — выпалила Кит по-французски.
— Антуан?
— Дьявол, милорд.
Усмехнувшись, лорд Эвертон застегнул свой роскошный серый жилет на все пуговицы, после чего неожиданно ласковым голосом спросил:
— И где же ты сегодня была?
Кит не видела причины не отвечать ему.
— Редж, Фрэнсис и лорд Девлин водили меня в клуб «Буддлс» обедать. — И хотя она повеселилась от души, узнать удалось немногое. Только то, что Редж и Девлин терпеть не могли Наполеона. Редж казался чересчур эксцентричным, однако его дружба с Эвертоном наводила на некоторые размышления. Девлина она пока что до конца не раскусила, однако инстинктивно его побаивалась. Фрэнсис, похоже, был не способен мыслить логически, однако оказался довольно забавным типом. — Но Уэнтон уже наверняка сказал тебе, где я была.
— Верно, сказал.
— Так почему ты спрашиваешь?
— Хотелось узнать, станешь ли ты врать.
Кит подозрительно взглянула на него. Он по-прежнему не сводил с нее глаз.
— А с чего ты решил, что я буду врать?
Эвертон пожал плечами:
— У тебя это здорово получается.
Кит не могла этого отрицать, особенно принимая во внимание то, как она появилась в доме Эвертона. В этот момент Антуан подошел завязать графу галстук, и Кит, облокотившись о косяк двери, стала смотреть. Ей еще никогда не доводилось видеть такой узел. Хорош, нечего сказать. Нужно будет попробовать.
— Ты идешь в «Уайтс», — заметила она.
— Да.
— Огастес пригласил меня сегодня вечером туда, если, конечно, ты откажешься дать мне денег, — заметила Кит, решив слегка подразнить Эвертона. Может, получится и он возьмет ее с собой?
— Огастес Девлин не будет за тебя платить. И я тоже, черт подери! Ты не пойдешь ни в «Уайтс», ни вообще куда бы то ни было! — взорвался граф. — Тебе это ясно или еще раз повторить?
Похоже, она все-таки вывела его из себя.
— Ясно, ясно, — проворчала она, и не пытаясь скрыть раздражения. — Что-то ты со мной не слишком ласков.
Если она не узнает, с кем связан ее хозяин, все путешествие можно считать напрасным. Если граф Фуше не убьет их с отцом сразу, он еще больше усложнит их и без того тяжелую жизнь.
Набрав побольше воздуха, Эвертон медленно выдохнул, пытаясь успокоиться.
— Верно, — согласился он. — Я не знаю, что ты задумала, но последующие двенадцать дней ты проведешь в моем доме, где будешь в полной безопасности, а потом я сдам тебя с рук на руки Стюарту Брентли, чтобы ни у тебя, ни у него никогда больше не было причин меня беспокоить. — Антуан помог графу облачиться в синий фрак и протянул ему белые лайковые перчатки. — Желаю приятно провести вечер, мисс Брентли.
На секунду задержавшись в дверях, он насмешливо взглянул на Кит, вышел из спальни, спустился по лестнице и, подойдя к Уэнтону, сказал, чтобы тот его не дожидался. Кит недовольно поморщилась. Черт бы побрал этого Эвертона! Если бы отец узнал, что она позволила какому-то английскому лорду так легко себя провести, он пришел бы в ярость.
— Что-нибудь желаете, мистер Райли? — с любопытством взглянув на нее, спросил Антуан, наводя порядок на туалетном столике графа.
— Нет. Хотя постойте… Можно мне взять вот это? — спросила Кит, указав на смятый галстук, который лакей уже собрался выбросить.
— Это? — удивился он. — Думаю, да, мистер Райли.
Улыбнувшись, Кит подошла к нему и взяла галстук. Он был весь измятый и не первой свежести, однако все равно лучше, чем ее собственный.
— Премного благодарен.
В спальне Кит с остервенением стала развязывать свой замызганный галстук. Сидеть безвылазно в этом старом особняке еще целых двенадцать дней и ничего не узнать? Ну уж нет!
— Говорю тебе, к концу сезона Хитроу будет подыскивать себе место для постоянного жительства в колониях, — заметил Фрэнсис Хеннинг, складывая в стопку разбросанные карты, и, кивнув сдающему, заискивающе проговорил: — Раздай получше, приятель.
