Многие перегоны неремонтировались десятилетиями, словно бызастряв впрошлом, где-нибудь впятидесятых годах двадцатого века, втех временах, когда несуществовало еще нискоростных поездов, нидаже электрификации железнодорожного транспорта, аимелись лишь тепловозы, сменившие паровозы, даржавые рельсы сдеревянными шпалами. Многие пути задолгие годы просто разобрали, аединого управления оставшимися железными дорогами тоже ненаблюдалось. Они тут принадлежали негосударству, аразным частным компаниям, конкурирующим между собой ивсегда только радующимся неудачам друг друга. Никакой программы возрождения железнодорожного транспорта несуществовало. Даивкладывать деньги вразвитие никто несобирался. Стальные рельсы продолжали ржаветь, адеревянные шпалы по-прежнему гнили. Впрочем, такое положение вжелезнодорожной отрасли исключительной страны нам, диверсантам, было только наруку.
Яхорошо представлял себе, как стану действовать, когда доберусь доточки. После взрыва резервуаров ссжиженным газом, предстоящая диверсия казалась мне достаточно легкой. Охраны нажелезной дороге неимелось. Мне лишь требовалось добраться доместа вовремя иуспеть заложить заряд взрывчатки перед тем, как покажется тот самый состав, который надо пустить под откос. Небольшой силы взрыва моего самодельного устройства вполне хватит, чтобы шпалы издерева, подгнившие задесятилетия, посыпались, апоржавевшие рельсы критически разошлись встороны. Итогда весь поезд неминуемо полетит вкювет.
Представляя себе, как будут сгрохотом переворачиваться вагоны длинного товарняка, яразмышлял отом, что просто пытаюсь добиться справедливости. Разве несправедливо отомстить загибель родных иблизких, заобстрелы моего родного города изавсю эту ужасную войну, которую организовало правительство проклятой исключительной заокеанской страны, натравив друг надруга наши братские народы? Каждый раз, когда ядумал обэтом, ярость вскипала внутри меня, выплескиваясь наружу холодной волной расчетливой мести.
Конечно, мне быочень хотелось, чтобы справедливость торжествовала. Но, японимал, что ради моей правды погибнет еще немало людей, которые просто делают свою работу, например, машинисты того самого поезда. Впрочем, точно также, как гибнут невинные люди вДонецке, когда внезапно наихголовы прилетают вражеские снаряды, мины или ракеты. Чем жежители исключительной страны лучше? Пусть тоже хлебнут горя ипрочувствуют насобственной шкуре, что, ломая жизни других людей, даже находящихся втысячах километров заокеаном, остаться встороне неудастся. Пусть граждане исключительной страны несут ответственность задействия своего правительства иплатят кровавую цену. Око заоко изуб зазуб! Только так победим! Янесобирался жевать сопли, рефлексируя поэтому поводу. Настоящий диверсант всегда действует, как обыкновенный дисциплинированный солдат, никогда необсуждая приказы, алишь четко выполняя их.
Яехал часа два, пока добрался донужного места, съехав сшоссе нагрунтовую дорогу, засыпанную гравием. Язаранее выучил расположение покарте, потому довольно легко ориентировался наместности. Впрочем, явсегда так делал, заранее продумывая свои перемещения перед любым заданием. Вокруг меня простирались кукурузные поля, авпереди находилась железнодорожная колея. Оставив машину нагрунтовой дороге, идущей покраю поля, япочти небеспокоился поповоду маскировки. Люди втемноте этой дорогой вряд лиходили, тем более, что она вела втупик накраю кукурузного поля. Кукуруза уже достаточно выросла, искрывала автомобиль почти полностью, хотя его крыша все-таки торчала над посадками. Но, самое главное, наступала ночь, автемноте без приборов ночного видения мою машину свыключенными огнями издалека будет неразглядеть.
Проверив оружие, надев перчатки имаску, япокинул автомобиль, забрав приготовленный рюкзачок избагажника, вкотором лежало мое самодельное взрывное устройство. Небо кэтому моменту уже сделалось темным, ибесконечная глубина космоса нависла над миром тяжелым непроницаемым одеялом ночной духоты. Ввышине южного неба горели далекие, нодовольно крупные огоньки звезд, давая немного света. Поскольку путь мне предстоял совсем близкий, янестал пока даже использовать прибор ночного видения, любезно предоставленный мне куратором вместе сдругим полезным оборудованием для диверсионной деятельности, оставленным для меня вавтомобиле, иосторожно продирался сквозь кукурузу кжелезнодорожной насыпи при звездном свете.
Наручные часы набатарейке, оснащенные нетолько старомодными стрелками, ноиподсветкой, показывали, что яприбыл сильно раньше расчетного времени. Потому япока больше никуда неспешил. Наэтом участке железнодорожных путей неимелось нетолько видеокамер, ноисамых обычных фонарных столбов спроводами. Добравшись дорельса, ядостал изрюкзачка раскладную лопатку, сделал небольшой подкоп между деревянными шпалами изаложил свой килограмм взрывчатки. Она хоть ибыла самодельной, нотакого количества хватит сзапасом, чтобы вырвать силой взрыва приличный кусок рельсовой стали. Радиодетонатор приводился вдействие сигналом смоего кнопочного телефона.
Когда язакончил все приготовления, навсякий случай присыпав заряд землей, тишина вокруг стояла такая, что мне казалось, будто никакие поезда тут ивовсе неходят. Лишь иногда кукуруза слегка шелестела своими листьями под легкими порывами теплого ночного ветерка, дагде-то время отвремени стрекотали сверчки. Было ощущение полного одиночества. Ничто неуказывало наактивность цивилизации. Словно бывсе люди вмире уже умерли, оставив после себя только эту старую одноколейную железную дорогу сржавыми рельсами итравой, проросшей кое-где между подгнившими шпалами.
Но, так лишь казалось. Вскоре яуслышал отдаленный звук ударов пожелезу, что заставило меня отползти вкукурузу инаблюдать оттуда. Через пару минут показался исвет одинокого фонаря. Прибор ночного видения срегулируемым увеличением, который явсе женезря прихватил ссобой измашины, позволил мне хорошо рассмотреть человека, бредущего пошпалам ивремя отвремени постукивающего длинным молотком порельсам. Впрочем, ничего необычного непроисходило. Просто путевой обходчик осматривал свой участок железной дороги перед проходом состава. Хуже, что при нем имелась рация, вкоторую ониногда что-то говорил кому-то, по-видимому, диспетчеру, гнусавым голосом. Но, расстояние пока непозволяло мне разобрать слова.
Невовремя, конечно, онпоявился. Ячетко представил, что вот сейчас обходчик дойдет домоего подкопа, заприметит взрывчатку под рельсом, имне останется только убить его прежде, чем сообщит освоей находке. Но, онпока просто делает свою работу, совсем непредвидит опасность смерти отрук диверсанта ипоэтому неведает страха. Если быонбыл животным, то, возможно, что-нибудь почуял. Ведь звери ощущают опасность заранее. Инстинкты выживания вдикой природе иобостренные чувства помогают имспасаться. Анеподготовленный человек часто идет прямиком вловушку, неощущая никакого подвоха досамого конца. Хотя, вотличие отживотных, человек обладает разумом испособен гораздо лучше анализировать ситуацию. Вот только мало кто употребляет собственный интеллект напредугадывание опасностей, заисключением каких-нибудь специально тренированных парней, вроде меня. Даикак обходчику предугадать такой случайный фактор, как мое появление вэтом месте ивэто время?
Аяиесть для него сама смерть. Впрочем, ягде-то читал, что смерть тела лишь освобождает душу. Вот ипусть парень побыстрее освободится смоей помощью отоков плоти ивоспарит внирвану. Стараясь непроизводить лишних звуков, яползком приближаюсь кжертве между кукурузных стеблей, извиваясь, словно змея. Бесшумно, словно тень вночи, явыбираюсь кжелезнодорожной насыпи заспиной путевого обходчика.
