–Ты ходила в город пешком?
Констанция кивнула, продолжая жевать пирог:
–Я поехала бы на машине, но нигде не могла найти Локриджа. Его надо уволить.– Она взмахнула свободной рукой, кладя конец разговору.
–Зачем же так сурово?– заметил Фергюс.
–Что толку держать водителя, если нельзя воспользоваться автомобилем, когда это нужно? Его надо уволить. Это ясно как божий день.– Констанция снова взмахнула рукой.– Графиня не может ходить пешком в город. Я должна ездить в автомобиле, как подобает особе моего положения.
–Ох, прошу тебя,– простонал Фергюс.
–Нет-нет, Фергюс, она права,– вмешалась леди Джорджина.
–И как графиня,– продолжала Констанция, ободренная ее поддержкой,– я должна занимать покои Стюартов. Виктория оплакивает мужа уже почти три месяца. Три месяца не выходит из своих комнат. Пора бы ей воссоединиться с семьей и жить дальше. Теперь мы с Ангусом стоим во главе клана и вправе занять те покои.
Мистер Кеттеринг раздумывал о том, как бы незаметно выскользнуть из библиотеки. Этот разговор явно не предназначался для его ушей. К перепалке присоединились и другие члены семьи, от природы обладавшие взрывным характером. Он обвел взглядом комнату и вздохнул, увидев, что покинуть библиотеку можно только у всех на глазах. Вот если бы все стояли… Если бы все стояли, тогда у него еще был бы шанс уйти незамеченным.
Элспет попыталась успокоить всех, но Белла перебила ее, заявив, что Констанция ведет себя по-свински. Заодно она съязвила по поводу того, что у Констанции нет детей, и та, подскочив к Белле, влепила ей пощечину. Тут уж все члены семьи повскакивали на ноги.
Мистер Кеттеринг, воспользовавшись суматохой, стал тихонько продвигаться к выходу мимо развоевавшегося семейства. Он уже почти взялся за ручку двери, когда Констанция вдруг заявила, что она прямо сейчас пойдет к леди Инверкиллен и решит вопрос раз и навсегда. Она оттолкнула Кеттеринга, распахнула дверь и ринулась к лестнице.
Мистер Кеттеринг отлетел к стене – ну и ну, такая миниатюрная женщина, а силы хоть отбавляй!– но кто-то тут же схватил его за руку и потащил в оружейный зал. Он не разобрал, кто это был, и опомниться не успел, как уже бежал вместе со всеми по лестнице на второй этаж. Хадсон, оставшись один в библиотеке, тяжело вздохнул. Что за люди! Не могут обойтись без скандала!
Констанция прибежала первой, но в покои Стюартов вломиться не успела. Фергюс и Элспет, следуя за ней по пятам, примчались следом. Элспет загородила собой дверь, а Фергюс попытался усмирить невестку. Для дамы столь хрупкого телосложения та отбивалась весьма успешно. Ударив Фергюса ногой в голень, она вырвалась и упала на Элспет, повалив ее на пол. Констанция уже взялась за дверную ручку, но тут подскочил Сесил. Он сумел перехватить ее руку и, тяжело отдуваясь, выдохнул:
–Дорогая, одумайся, прошу тебя.
Элспет неуклюже поднялась на ноги. Сесил шаткой походкой отошел в сторону, ища глазами, где бы присесть. «Надо же, как далеко от библиотеки до спален»,– отметил он про себя, все еще пытаясь отдышаться.
Несколько минут Констанция, Элспет и Фергюс пререкались в коридоре. Потом подоспели остальные, запыхавшиеся от бега. Не каждый день у твоей двери появляется рассерженная толпа родственников с требованием освободить комнату, подумала Айрис. Что сейчас думает леди Инверкиллен? Та не могла не слышать шум за дверью. Когда уже казалось, будто Констанция смирилась, та вдруг резко подалась назад, застав врасплох Фергюса. Тот от неожиданности завалился на огромную вазу с цветами, которая опрокинулась и с громким треском разбилась. Все мгновенно умолкли, уставившись на цветы, лужу воды и разлетевшиеся по полу осколки.
«Ну теперь-то она точно знает, что мы здесь»,– подумала Айрис.
Констанция улучила момент, распахнула дверь и заорала, зовя свекровь. Остальные вошли следом и остановились как вкопанные, недоуменно оглядывая пустую гостиную.
–Ее здесь нет!– воскликнула Констанция, появляясь из спальни.– Куда она подевалась?
Ангус и Элспет протиснулись мимо Констанции в спальню. Возвращаясь в гостиную, Элспет заметила на каминной полке конверт. Она взяла его. На нем почерком Виктории было написано: «Прочти меня».
В комнату вошла леди Джорджина. Сильно запыхавшаяся, она сразу опустилась в кресло и протянула руку за конвертом. Ангус тоже, на правах главы семьи, хотел взять письмо, но Элспет скорчила ему гримасу и отдала конверт матери.
–Я никогда здесь не бывала,– промолвила Белла, с благоговением осматриваясь вокруг. Стены были обиты шелком, от самого пола расшитым цветами чертополоха
[28]. С украшенного фресками потолка свисала великолепная хрустальная люстра. Очень красиво и совершенно неожиданно.
–Я тоже,– отозвался Фергюс, рассматривая люстру.– Там что – настоящие свечи?
–Ну, в эти комнаты для всех остальных вход всегда был воспрещен,– заметил Ангус. Он вертел в руках серебряный портсигар, который взял с письменного стола.
–А, собственно, почему? К чему такая таинственность?– поинтересовалась Белла, обегая взглядом комнату. Элспет спросила леди Джорджину о содержании письма, и та протянула его дочери. Она никак не могла отдышаться после быстрого подъема по лестнице.
–Она уехала,– сообщила Элспет, пробежав глазами письмо.
–Что?– Белла выхватила у нее письмо и стала читать его вслух:
«Теперь мне ясно, что не любовь и верность, а лишь удобство и внешние приличия обусловливают мое положение в семье. С этим я больше мириться не могу и не желаю более участвовать в обмане. Много лет я жила ради сохранения доброго имени семьи, в которой не привыкли считаться ни с кем, кроме самих себя. Меня попросили сыграть определенную роль, и я ее добросовестно исполняла, не ведая, что происходит за занавесом. Тем, кто знал обо всем, могу сказать одно: язаслуживала лучшего, и вы не посмеете мне возразить. Я покидаю лок-даун и постараюсь не растратить отпущенное мне счастье. Да простит вас господь за все то лицемерие, что с такой легкостью исповедуют в этом доме.
Виктория».
–Она написала это в тот день, когда огласили завещание отца.– Потрясенная Белла грузно опустилась на диван. Констанция забрала у нее письмо.
Возникла напряженная пауза.
–То есть… ее здесь нет уже три месяца, а никто из вас даже не заметил?– не удержался от вопроса мистер Кеттеринг. Его изумлению не было предела.
Остальные виновато переглянулись. Многие смущенно забормотали: «Мы все так заняты», «Это не мое дело», «Не хотели приставать к скорбящей вдове» …
–А я знал.– Все обернулись на голос, в котором четко слышался французский акцент. Огюст, прежде ни разу слова не сказавший по-английски, имел такой вид, будто ему все это до смерти надоело.
Элспет шагнула к сыну.
