—Не знаю, первый раз такой почерк вижу!— честно признался я.— Ну, теперь-то вы мне верите? Верите, что я не убивал Катю и не знаю, где она!
—Разберемся,— не теряя хладнокровия сказал следователь,— Понятые, прошу обратить внимание! Во время обыска был обнаружен вот этот лист бумаги, воткнутый в дверную щель. Олег, нужны еще понятые. Саша, надо снять отпечатки пальцев с перил. И с входной двери. И откатать бы пальчики у понятых и подозреваемого, сможешь?
Эксперт тяжело вздохнул. Олег переадресовал поручение участковому и тот спешно убыл. Следователь ключом аккуратно открыл дверь, и мы переместились в квартиру. Обыск продолжился.
Квартиру обыскивали гораздо дольше. Следователь и оперативник осматривали все очень обстоятельно. Практически сразу же были обнаружены все мои золотые червонцы.
—Чьи они?— требовательно спросил Малаш.
—Мои,— честно признался я.
—А откуда они у тебя?
—Тетка оставила. Вместе с квартирой.
—Да-да, тетя Шура таким образом деньги вкладывала. Банкам не доверяла и наличным тоже — инфляция ведь. Вот и покупала периодически золото,— вдруг вступила в разговор Вера Ивановна.
—А вы откуда знаете,— спросил следователь, глядя на нее с прищуром.
—Ну, мы все-таки дружили, как ни как. Шура моей крестной была, упокой Господь ее душу!
—Ясно,— кивнул удовлетворенно следователь,— монеты я изыму до выяснения. Не волнуйтесь, в протоколе все будет отражено, ничего не пропадет.
Обыск занял около полутора часов. Изучили все грязное белье из корзины. Эксперт все его опрыскал из своего баллончика и просветил ультрафиолетовой лампой. В камине также изъяли золу. В морозилке изъяли все мясо. Особое внимание уделили половой швабре. Её тоже опрыскали из баллончика и изучили под ультрафиолетом. Похоже, искали, кровь. Они все еще думали, что я убил Катю, и это меня ужасно пугало. Но обыск квартиры никаких видимых результатов не принес.
После этого минут пятнадцать обыскивали чердак, а потом еще с полчаса гараж. Тоже без видимых результатов.
—Все,— объявил следователь,— сейчас составлю протокол, и подозреваемого можно увозить. Олег, давай сюда понятых, оформим изъятие записки!
—Извините,— спросил я,— а можно мне кое-какие вещи с собой взять?
Следователь долго испытующе посмотрел на меня. Я уже было решил, что он меня сейчас пошлет, но он вдруг спросил: что тебе нужно?
—Тапки, зубную щетку, пасту, трусы…
—Можно?— уточнил следователь у конвойного, и, когда тот кивнул, сказал,— давай быстрее, пока я протокол составляю.
Хорошо, что протокол решили заполнять в квартире. На кухне. Я собрал все, что мне нужно, даже раньше того, как следователь закончил марать бумагу. Потом подписал протокол и поехал в свой новый дом — в изолятор временного содержания. Следственная группа осталась у меня в квартире.
Времени уже было около девяти вечера. За весь день я съел только пару яиц. Ну, еще стакан кофе выпил. Утром. Часов в семь-восемь. С тех пор, кажется, прошла целая вечность. И, если в обед я, с внезапно обвалившимися проблемами и эмоциональными переживаниями, не чувствовал голода и даже не думал о еде, то сейчас, под ложечкой резко засосало. Жалко, что этого не случилось во время обыска, я бы тогда додумался что-нибудь подрезать в холодильнике.
Сейчас, стоя на приеме в дежурной части изолятора, я только и мог думать, что о еде. Со всеми этими следственными действиями я пропустил ужин, и теперь должен буду терпеть до завтрака. «Поскорее бы в камеру, думал я,— там, вроде бы, бак с водой был». Надо же, спохватился я, сам рвусь в тюрьму…
В камере уже сидел какой-то стремного вида мужик. В майке, трениках и тапках. Худой, с короткими темными волосами, старым морщинистым лицом, металлическими зубами и кучей татуировок по всему телу. Дедка видно не было. Я вошел в камеру, прошел к своему месту, уселся на него и сказал:
—Привет.
—Ты шо, фраер?
[14]— отозвался мужик моложавым голосом, неожиданно выдающим, что его обладателю около тридцатника. Надо же, а выглядит за сорок.
—Что?
—Законов не знаешь? Зашел, представился, статью назвал. Потом, когда разрешат, заходишь! Первоход что ли?
—Ну да,— с неохотой ответил я.
—По какой статье?
—Сто пятая.
—Ууу,— уважительно промычал мужик,— хорошо, что тут паханов
[15]нет, а то б тебя зачуханили
[16]уже. Ничего, я тебя уму-разуму научу.
По интонации было видно, что он настроен доброжелательно. Назвался Саньком. Язык как помело. Начал учить меня всяким блатным премудростям, стращать зоной.
—Эта камера тебе раем покажется в СИЗО. А на зоне вообще своя жизнь,— деловито заявил он,— лучше туда не попадать, если есть возможность. Не известно, кем там будешь, как масть
[17]твоя ляжет.
Можешь стать мужиком
[18], а можешь — и петухом
[19]. Так что, если есть возможность соскочить, ну там адвоката подмазать, следака или опера, лучше сейчас. Пока не поздно.
После этих слов я и вспомнил дедка. Что он там говорил? Кого-то ко мне подсадят. Чтоб лишнего не болтал. Ага. Принял к сведению! К тому же осторожность и правда не помешает.
В общем, я сделал вид, что не догадался, что Санек — подсаженный. Охотно отвечал на все его вопросы, и даже что-то сам рассказывал, но информацию скрупулезно фильтровал. Про обстоятельства задержания рассказал правду, а про исчезновение Кати — то же, что и следаку. Он воспринял все это без каких-либо эмоций.
Плюсом в этой нашей игре было то, что у моего соседа оказался чай, сахар и самодельный бальбулятор
[20], так что я напился сладкого чая и уснул с полным желудком.
Песни вычерпывающих людей
Утро началось с бодрого удара по двери резиновой палкой и крика: «Подъем!». Я открыл глаза с мучительным осознанием того, что действительно нахожусь в изоляторе временного содержания. Несмотря на прекрасный сон о доме, где все хорошо, и мы с Катей слушаем музыку.
