—Надеюсь, с этим делом мы разобрались,— сурово сказала она, пронзительно взглянув на Максима поверх очков.
—Полагаю, что да,— ответил Максим, чувствуя, что не может долго выносить мощную ауру управляющей.
На выходе он случайно столкнулся с Татьяной, которая специально для этого вышла из кабинета поправить рекламные брошюры в вестибюле.
—Что-нибудь новое по делу появилось?— скромно спросила Татьяна, что было на нее совершенно не похоже.
—Даже не знаю, что Вам сказать,— также скромно ответил Максим, на которого это было очень похоже.
И он зачем-то рассказал ей о письме, которое вчера ему подбросили в почтовый ящик. И даже показал его. Татьяна была ошарашена.
—Что это значит? Как понимать «девушки больше нет»?
—Не знаю,— ответил Максим, отведя Татьяну в сторону, чем заметно расстроил ту часть коллектива банка, которая надеялась самостоятельно, что называется из первых рук, получить информацию об их беседе,— Вы должны учитывать, что это может быть розыгрыш.
—Ничего себе шуточки!— громко возмутилась Татьяна, подав ложную надежду услышать их дальнейший разговор через клиентское окно и засеяв благодатную почву пересудов зерном новой сплетни.
—Согласен, глупые,— ответил Максим, раскаиваясь, что поведал Татьяне про это письмо и, радуясь, что не рассказал про другие два,— я с этим как раз разбираюсь.
—Спасибо Вам большое…Максим,— немного успокоившись, сказала Татьяна,— может быть, заглянете как-нибудь ко мне на чай? Поговорим об этом деле подробнее? А то сейчас работа… Если у Вас есть на это время, конечно…
—Хорошо,— согласился Максим вопреки своему принципу не переходить черту личного общения в служебных вопросах,— может быть, завтра? После работы. Часов в семь?
По правде сказать, он уже этот принцип однажды нарушил. Причем совершенно незаметно для себя. И теперь ловил себя на мысли, как ему быть, если его… любовница вдруг снова наведается к нему в квартиру, чтобы сварить супа?
—Буду ждать,— улыбнулась Татьяна впервые с момента их знакомства. Максим с волнением подметил, что эта улыбка просто прелестна.
Глава 7
Зубы
В пятницу утром Максиму на телефон пришло сообщение. Номер — неизвестен. «Максим Владимирович, нам необходимо встретиться по делу Комаровой. Об этой встрече никто не должен знать. Возьмите с собой телефон Комаровой. Детали я сообщу дополнительно».
Похоже на какую-то ловушку. Только, кому это надо? И что такого важного в этой Комаровой, чтобы рисковать? Ведь, случись что с Максимом, это только привлечет большее внимание к проверочному материалу. Может, здесь действительно замешаны экстраординарные события? Наподобие шпионских игр. Но и тогда никакого смысла нападать на сотрудника полиции нет. Тем более у шпионской версии нет ни единого доказательства. И еще это «я». Явно действует какой-то одиночка. Если бы за его спиной скрежетал механизм некой организации, было бы написано «мы». Скорее всего, Максиму кто-то в частном порядке хочет сообщить какие-то сведения. Или что-то предложить. Может быть, попросит вернуть медальон. В любом случае, никаких сделок с совестью!
С этими мыслями Максим вышел из квартиры, спустился на первый этаж и обнаружил в своем почтовом ящике новую корреспонденцию. Знакомый конверт с окошком адресата и сложенный лист бумаги.
«Ну и утречко,— подумал Минин,— хотя последнюю неделю, что не день, так сюрпризы».
Повертев письма в руках, Максим вздохнул. Открывать все равно придется. Уж лучше здесь, прямо в подъезде. На работе может оказаться пара лишних и очень любопытных глаз. И могут возникнуть ненужные вопросы. Максим вздохнул еще раз и по уже сложившийся традиции развернул сложенный лист. В нем знакомым корявым неграмотным почерком было написано:
«Мы знаем что происходит. Будте сегодня в 12.15 в центре у фантана».
Вот тут уже действует организация. Правда, крайне несерьезная, которая поскупилась на конверт и секретаря, ответственного за орфографию. И что это за время такое? 12.15. Ни туда, ни сюда. Серьезные ребята выбирают время с нулями. В 12.00. В крайнем случае, в 12.30. Чтобы можно было опоздать. Ну, или прийти чуть раньше. А тут….
Есть еще несколько вопросов. О чем вообще идет речь в первой части письма? О тайнах мироздания, о внутренней политике или, все-таки, о каком-то из проверочных материалов, находящихся в производстве у Максима? И вот еще вопрос: а не послать ли авторов всех этих таинственных писем лесом? Откуда вообще такой ажиотаж и массовое желание с ним лично пообщаться.
От всех этих шпионских игр у Максима начало портиться настроение. Он покачал головой и неожиданно для себя, поддавшись внезапному порыву праведного возмущения, решил игнорировать предложения о встречах. Если кто-то хочет что-то с ним обсудить, пусть делают это открыто и приходят в отдел. Макса охватило чувство гордости за принятое жесткое решение, безусловно требующее уважения к своему автору. Одно из немногих подобных решений в его карьере участкового полиции.
Второе письмо было открыто Максимом решительно, с видом человека, который наконец-то одним махом разобрался со всеми своими проблемами. Край конверта был оторван мгновенно и ровно. Письмо внутри не пострадало. Да собственно и письмом-то это назвать было сложно. Скорее, документ. В конверте находился лист бумаги, на котором в два ряда размещались черно-белые фотоизображения молодых мужчин и женщин в анфас. Всего шесть человек. В одинаковых светлых рубашках. Четверо мужчин и две женщины. Съемка — по грудь. Под каждой фотографией значился номер.
Макс внимательно всмотрелся в лица. И открыл рот. Среди незнакомых лиц он вдруг узнал Лиду Комарову. Правда, волосы у нее были короткие. Не как на фотографии, которую дала Таня. А так сомнений не было. Это его без вести пропавшая. А рядом с ней — молодой человек с Эдельвейса. Он выглядел точно так же, как на видеозаписи. Что делают фигуранты по двум его проверочным материалам в одном документе? И что это вообще за фотоальбом такой? Кто все эти люди, и какая между ними связь? Может быть, все они числятся пропавшими без вести? А вдруг и вправду все они жертвы какого-нибудь маньяка? И тот хочет, чтобы его остановили…
Опять вопросы! Максим почесал голову. Нет, маньяки, как правило, стараются действовать незаметно. Маньяк не станет тащить свою жертву на глазах у десятков человек! И тут взгляд у участкового уполномоченного Минина зацепился за номера под фотографиями. Комарова значилась под номером пять. 5. Это же цифра с ее медальона. Так, по крайней мере, сказала Таня! Молодой человек из «Эдельвейса» был под номером шесть. Ко дну сейфа в кабинете у Максима приклеен медальон с номером два. А тут под номером два был изображен молодой человек с пронзительным взглядом, скромными усиками и диско-прической.
Максим в волнении стал переминаться с ноги на ногу. Казалось, разгадка этого, все туже запутывающегося клубка, вот-вот раскроется. Если предположение верно, то медальон с номером два принадлежит усатому диско-мэну. Но медальон выглядит очень старым. Ему должно быть больше ста лет. В те времена диско еще не существовало. Да и молодых людей, которых, судя по всему, фотографировали друг за другом на одном стуле. Причем фотографии довольно высокого качества, выглядят современно. Хотя внешний вид у молодых людей немного старомодный. Все эти их прически, макияж у девушек, короткие усы у ребят, целеустремленность в глазах. На хипстеров они уж точно не похожи. Максим вспомнил, как Татьяна сравнила одежду Комаровой в первый день их знакомства с одеждой из советского кино. У Минина в памяти всплыли образы из любимых советских фильмов — «Пацаны» и «Курьер».
