В блеклом лунном свете я не сразу поняла, что это за блестящие черные разводы на моей кофточке, на темной атласной простыни подо мной. Трясясь от страха и холода, протянула руку, погрузив ее в липкую антрацитовую дрянь…
Мой мир покачнулся.
Не чувствуя биения сердца в груди, я чуть не задохнулась от осознания — все мое тело было в крови, а источником ее служили страшные глубокие раны, темными провалами зиявшие в животе. Боли не было, только жуткая тишина в груди и сковывающий холод.
В то же мгновение низкий звериный рокот огласил комнату, наполнил ее отдаваясь от стен и проникая в мое дрожащее тело. Он словно был всюду, шел даже изнутри моей сжавшейся от страха души.
Я почувствовала горячее дыхание на своей шее и замерла, услышав этот звук вновь, совсем близко… медленно обернулась, встретившись с прожигающим взглядом ярко серых глаз.
Тот самый волк из моего первого кошмара скалил зубы, и вся его морда была измазана в моей темной крови…
Просыпаться с криками начало превращаться в дурную привычку! Нет, с этим определенно нужно было что-то делать. Сходить к психологу, провериться у эндокринолога… да, хоть чай с ромашкой на ночь попить.
Светлую комнату вокруг, оформленную в скандинавском стиле, заливал яркий солнечный свет. Было тепло, за окном пели птицы, радовавшиеся новому дню жизни, но меня сотрясало дрожью так, что пришлось обнять себя за плечи и несколько минут глубоко дышать, считая до десяти и обратно, чтобы переключить мозг с режима «стресс» на «это все тебе просто пориснилось, глупая».
Наваждение понемногу отступало — просто день за окном был слишком контрастным к моему страшному сну, чтобы позволить сознанию поддерживать темную иллюзию.
Именно что день…сколько же я спала?
Взгляд зацепился за небольшой журнальный столик, стоявший у противоположной стены. На нем меня по всей видимости дожидался завтрак — высокий кувшин с апельсиновым соком, прикрытый салфеткой и еще много всего, что сложно было разглядеть, не вставая с постели. Я не смогла сдержать улыбку.
Зловский принес мне завтрак в постель? Да ладно… что там Сашка про него рассказывала? Что этот «ублюдок» из нее всю кровь выпил? Ну, ну. А мне вот, завтрак в постель принес.
Изо всех сил сдерживая самодовольство, плескавшееся из меня сейчас через край, я прикусила губу и с нетерпением скользнула от кровати к столику.
Несколько тарелок, заботливо прикрытых салфетками, пара баночек с джемами, но больше всего мое внимание привлек планшет с приклеенным к нему неоново-зеленым стикером. На нем четким, графичным почерком было написано:
«Я едва не опоздал на встречу, потому что глаз не мог от тебя отвести. Буду к обеду, дом в твоем распоряжении. Поешь!!!»
Я оторвала стикер и, поддавшись внезапному порыву, поднесла его к лицу… вдохнула, ощутив его аромат. Стикер пах парфюмом Зловского, а я, по всей видимости, попала под влияние его дурацкой привычки. Хотя, с чего вдруг только его? На том странном «балу дебютантов», меня почти все встреченные люди пытались обнюхать. Чудаки.
От прикосновения планшет ожил, а я скривилась… Ха. Ха. Ну, конечно! На заставку Егор поставил мое фото — на нем я, как всегда, получилась со взглядом кошки и грацией картошки; лежала, развалившись на всю кровать, да еще и с открытым ртом. Ну, что тут скажешь? Да, в постели я звезда, а если пальцы растопырю, то и вовсе — снежинка.
Я отложила планшет с неприятным скребущим чувством. Мне стало тревожно от того, что Зловский видел меня в таком непотребном виде, да еще и выставил это, как повод для шутки. Анализ собственных переживаний заставил нахмуриться еще больше — ведь получается, что мне не все равно, что он обо мне думает? Что же это, пара поцелуев, немного почти невинных ласк — и вот я уже переживаю, не разонравлюсь ли ему?
Хотя, кого я обманываю. Ласки были совсем не невинными и мне безумно нравилось то, как этот мужчина вел себя со мной. По крайней мере пытался вести в противовес тому, что было раньше.Оставалось в его поведении много странного и пугающего, да и сам он совсем не подарок — это очевидно. Но все то даже шло ему… говорят, что подлецу все к лицу, но Егор ко всему прочему, был еще и очень красив. А я теперь, после этого фото, чувствовала себя какой-то замарашкой.
Нет, гнать от себя надо такие мысли, Алена! И вообще, нужно знать себе цену. Ни в коем случае не забывать о том, что это он за мной бегает, а не я за ним. Вот уж, меняться этими ролями я ни в коем случае не была согласна — уже настрадалась на всю свою жизнь, влюбившись на первом курсе в «любимца всех девчонок». Мой девиз с тех пор — ни слезинки по мудаку!
13
Круасан с клубничным демом и стакан апельсинового сока окончательно подняли мое просевшее настроение. Лучше бы, конечно, с кофе, но тогда, наверно, не стоило так мило пускать слюни в подушку.
Я задумчиво обвела взглядом предоставленную мне комнату. Нехило, надо сказать, живет этот Зловский, обставлено все было со вкусом — натурально обложка из журнала «Интерьер», хоть сейчас фотографа тащи. Мое внимание привлек яркий кусочек бумаги знакомого цвета, наклеенный на дверь в противоположной стене.
С моим зрением не стоило даже пытаться разглядеть что написано на стикере с расстояния, пришлось подойти ближе.
«Кира и Нат передают привет:)» — было выведено на неоново-зеленом листке знакомым почерком.
За дверью было абсолютно ничего не видно, но стоило переступить через порог, в небольшом помещении без окон включилось освещение — это был гардероб…
—Вот сукин же ты сын, Зловский!— выдохнула я с возмущением.
Часть вешалок и открытых полок была занята одеждой с еще не срезанными ярлычками. На полу стоял ряд не распакованных пакетов, словно только-только оставленных какой-нибудь чокнутой шопоголичкой с безлимитной черной картой. Шанель, Барберри, Армани — это только те лейблы, логотипы которых я знала.
От внезапного наплыва эмоций закружилась голова. Сашка бы на моем месте завизжала от радости и немедленно кинулась бы мерить все и сразу, а меня едва ли не замутило… Все мысли из моей головы вытеснил злой, дрожащий от волнения и горечи голос Ильи Охотникова:
«Он так делает, живет с ними в своем загородном доме, усыпляет их бдительность, а потом избавляется, как от старых игрушек, ломая и обезображивая…»
Что же это, как не попытка купить меня? Бросить пыль в глаза, усыпить бдительность. А потом…
В этом большом, роскошном гардеробе стало так противно и душно, что захотелось срочно выйти вон. Я решила пойти в душ, чтобы смыть с себя все это — страшный сон, мысли о Зловском и самой себе.
Под теплыми струями в ванной комнате, отделанной мрамором с розовыми прожилками и замутненным стеклом, стало лучше. Хотя еще лучше мне бы было дома, в своей крохотной ванне сто пятьдесят на семьдесят с интересной книжкой в руке. Подальше от этого дома и мужчины с сомнительной репутацией.
