Я успела заметить только тень мстительной улыбки, мелькнувшую в уголках губ старика, как он дернул меня за руку и в следующий же миг ее пронзила острая боль, ударом молнии отдавшаяся по всей руке.
— Ай! Вы в своем уме?! - прорычала я, прижав к себе свою бедную ручку с ноющим от боли пальцем. На его подушечке быстро набухала яркая алая капля. Хоть бы ватку со спиртом дали, честное слово! Варвары!
Монах ничего не ответил мне, да я бы наверно и не услышала, потому что огромный зал огласило оглушительно громкое ритмичное постукивание - пришел в движение механизм золотой прялки. Колесо завертелось, а тонкая шерстяная нить, скользнула по желобу, стирая с иглы мою драгоценную кровушку.
Ожил и монах. Мужчина засуетился вокруг колеса, что-то повертел, подергал, а потом, когда то само собой отстановилось, снял с пояса привязанные к нему длинные черные ножницы, на которые я раньше и внимания не обратила. После чего с торжественной состредоточенностью срезал ими кусок нити и быстрым шагом направился к картине.
Я не видела что он там делал, пока стоял ко мне спиной. Заметила только момент, когда он взял с тумбы, стоявшей рядом с полотном, лупу и внимательно посмотрел через нее на угол картины.
— Кара... Итмонт? - прогремел его голос… неожиданно вопросительно и зал вокруг словно взорвался голосами!
— Что? Он сказал Итмонт?
Я в ужасе обернулась, увидев позади себя всех тех ребят, которые раньше стояли в очереди передо мной. Ну… почти всех. Не было, например, того широкоплечего парня, которого что-то не устроило в словах монаха, но был к сожалению, мажор. Как и все он что-то прошептал девушке, стоявшей рядом с ним и вдруг вновь уставился на меня, с каким-то испуганным удивлением.
— Может оговорился?
— Мамочки… - тонко простонала невысокая девушка, стоявшая ко мне ближе всего и испуганно попятилась вглубь толпы. Присутствующие здесь вообще, скажем так, попятились, когда я обернулась к ним.
— Кара Итмонт! - настойчиво повторил старик, явно привлекая к себе мое внимание.
Не скажу, что я стала хоть что-то понимать в творящемся вокруг сюре, но одно мне стало ясно точно:
— Простите, но вы наверное обознались! Меня не так зовут.
И снова эта гнетущая, убивающая тишина в ответ, только теперь она была еще более жуткой, потому что помимо старика в этой зале молчала еще пара дюжин человек. И все пялились на меня…
— Никакой ошибки быть не может. - Холодно, словно вынося смертный приговор, сообщил мне старик. - В ткань мироздания нельзя вплести неистинное имя. Вы Кара Итмонт… и вы приняты в Академию Стражей Пределов.
И стоило ему произнести это, как позади меня вновь поднялся встревоженный шепот.
— Итмонт? Это его дочь?
— Я думала все они умерли…
— О, нет… мы все умрем!
— Тсс…
— Проклятая в Академии? Я надеюсь, они собираются что-то с этим делать!
Я не решилась обернуться к ним. Каждая клеточка, каждая частичка внутри меня сейчас отчего-то задрожала так быстро и мелко, что мне показалось, еще мгновение - и меня от ужаса и волнения вывернет наизнанку прямо на ноги старого монаха.
Словно прочтя это по моему лицу, мужчина предусмотрительно сделал шаг назад и, одарив меня последним внимательным взглядом, обратился к толпе за моей спиной.
— Студенты! Следуйте за мной. И советую не разбредаться. Некоторые коридоры Академии ведут совсем не туда, куда бы вам хотелось попасть. А незнакомые двери на деле могут оказаться совсем не тем, чем кажутся.
9
Резные двери в конце зала распахнулись, впустив в помпезное золоченое пространство тьму, запах сырости и тревожное волнение факельного пламени. А мне в тот же миг до боли захотелось обнять себя за плечи и свернуться калачиком на мраморном полу. Где-нибудь здесь, среди света и высоких белых колонн, вместо того чтобы плестись вслед за всеми обратно в этот душный мрак! Ведь там я уже была. И каждая тень в этом глухом каменном коридоре казалась мне кровожадным чудовищем, жаждущим лишь одного - схватить меня,несчастную, за мою свежую сочную пяточку тридцать седьмого размера.
Я огляделась вокруг, надеясь встретить еще кого-то, к кому могу обратиться с застывшим на я зыке вопросом, но зал был совершенно пуст и вместе с десятком юношей и девушек со стариком во главе из него будто уходила сама жизнь.
Прихрамывая на правую ногу, монах двигался невозмутимо быстро. Испугавшись, что так и вовсе останусь одна, я кое-как набралась смелости и окликнула его, не сходя с места:
— Простите… могу я отказаться от зачисления?
Кое-кто обернулся на меня, но не монах. Тот, как ни в чем не бывало, уже пересек зал и шагнул за золоченый порог, буквально вынудив меня поспешить за собой следом.
— Извините… э… сэр?
Ловя на себе не самые приятные взгляды, я вклинилась в толпу и почти нагнала старика, но тот даже не обернулся ко мне, хоть и просто не мог не услышать мой вопрос!
— Пожалуйста, выслушайте меня! Я уверена, что здесь какая-то ошибка и меня здесь быть просто не должно! Скажите, как мне вернуться обратно? Кто-нибудь… может вы знаете, как мне вернуться домой?
В глупой надежде встретить хоть каплю сочувствия и поддержки, я обернулась на молча следовавших за монахом ребят. Но те, если не отворачивались от меня, то вовсе отшатывались в стороны, с искренним страхом в глазах. Будто от чумной или бесноватой… вот только не крестились в ответ на мой взгляд.
— Эй! Даже не дыши на меня… - огрызнулся мажор, когда я случайно столкнулась с ним плечом.
— Что ты, какой нежный…
Ну, хоть этот не отпрянул в сторону так, будто я голодный зомби от которого отваливаются куски плоти.
Процессия из студентов тем временем свернула за угол и остановилась на месте, у большого мутного зеркала в почерневшей от времени деревянной раме. Я не сразу поняла что в нем так напугало меня, что я замерла на месте, в отличии от остальных, поспешивших занять место к нему поближе. Но прежде, чем успела сообразить, услышала свое имя… точнее не свое, а то, которым старик так упрорно пытался меня называть.
— Итмонт. Вы первая. И Фоггейн.
— Я? Почему я?! - испуганно воскликнула Ви.
Толпа расступилась передо мной, открыв путь к зеркалу и я увидела свою новую знакомую, с ужасом переводящую взгляд с меня на монаха.
Старик поморщился, словно откусив поллимона и, вытянув сухую, покрытую коричневыми пятнаями руку, провел по темной зеркальной глади скрюченными пальцами.
— На территории Академии действует комендантский час. Студентам запрещено покидать свои комнаты в ночное время без разрешения преподавателей.
Мутное зеркало пошло волной от его прикосновения и до меня наконец дошло, что же в нем так отталкивало- оно совершенно ничего не отражало кроме всепоглощающей темноты и тусклого света факелов. Я и другие ребята стояли перед ним, словно толпа призраков или вампиров! Ни намека на чью-то тень или кислую физиономию, обращенную в мою сторону.
