Только когда включаю свет — понимаю, что она разбила оставленную мною на краю стола кружку недопитого чая. Бедная — вся заспанная и растрёпанная — нашла себе приключения посреди посреди ночи.
—Прости меня, пожалуйста,— виновато шепчет Полина, из-за чего я чувствую себя последним ублюдком и извергом — при том что совершенно ничего не сделал.
Лицо покрывается красными пятнами — и на лбу, и на щеках, и даже на шее. Взгляд постоянно мечется, будто я маньяк, собравшийся содрать с неё кожу. Кажется, она готова разрыдаться из-за разбитой кружки. Я быстро поднимаю Полину с пола, аккуратно беря подмышками.
—Ничего страшного. Это всего лишь кружка,— пытаюсь успокоить.— Посиди, чтобы не пораниться. Сейчас я всё уберу.
—Стас, прости меня ещё раз.
—Я же говорю — это пустяки.
—Но я разбудила тебя?
Наивным беспокойством она придаёт этой кухне чуть нежности, покоя и уюта.
—А почему ты вообще встала?— спрашиваю я, игнорируя вопрос Полины и выкидывая крупные осколки в мусорный бак.
—Просто я попить захотела…— смущаясь, объясняет Полина.
—Хорошо, что будем пить? Простую воду? Минералку? Сок?— я перебираю варианты, открывая холодильник. —
—Простую.
—А может хочешь чая?
—Чая?— задумчиво переспрашивает она.
—Сладкий с лимоном. Я всё помню.
Невозможно забыть то, о чём ты беспрерывно думал — каждую минуту каждого дня.
Заварка чая занимает несколько минут. Ставлю кружку на стол.
Чтобы не смущать Полину ещё больше, находу придумываю себе небольшие задания — вытряхнуть пепельницу или протереть пол кухонной тряпкой, собрать все мелкие осколки. Только дела заканчиваются — и я всё равно сажусь рядом. Сложно заставить себя не смотреть на неё — невинным видом Полина украшает целомудрие стен. Но и она пытаются незаметно за мной подглядывает — и это автоматически вызывает улыбку на моём лице. У неё напуганные глаза, но вместе с этим гостеприимные — излучающие особое тепло.
Обычно меня раздражают любые звуки — начиная от вибрации и заканчивая ревом проезжающих машин, но она так мило сёрбает чай, что я готов слушать это вечно.
—Стас, можно спросить?
—Конечно.
—Почему ты так много куришь?
—Просто вредная привычка.
Какой прогресс — она уже сама начинает разговор, несмотря на нескончаемое смущение.
—Ты останешься здесь?— вдруг спрашиваю я без всяких прелюдий.
Глупый вопрос, если учесть то, что я сам за неё всё решил — но мне хочется узнать и её желания.
—Я… Я не могу…
—Почему? Ты боишься меня?
—Нет, ты очень хороший, Стас. И мне нравится здесь, но мама меня никогда не отпустит.
—Поля.
Я впервые её так называю. И повторяю в своих мыслях.
Поля.
—Твоя мама не будет припятствием.
—Но мне нужно ходить в школу. За папой присматривать. Я не могу здесь жить.
—Ты беспокоишься о папе?
—Да, мама до вечера на работе, а он совсем один останется.
—Если проблема только в папе, то я могу нанять сиделку — она будет постоянно находиться рядом с твоим папой.
—Я всё равно всегда переживаю о нём.
—Тогда ты можешь взять папу с собой — переедете сюда всем с ним. Будешь жить с ним, а пока ты будешь в школе, с ним будет сиделка. Я никак не повешаю вам. Здесь я уже не живу, да и целыми днями пропадаю на работе.
—Стас, почему ты так хочешь, чтобы я сюда переехала? Мы ведь едва знакомы.
—Знаешь, иногда достаточно одного мгновение, чтобы влюбиться.
—Влюбиться?
—Да, можешь меня считать таким взрослым, но таким глупым.
—Тогда я тоже глупая,— с трудом выговаривает она и сразу же переводит взгляд с меня на свой чай.
Почему я сейчас так легко и спонтанно лишаюсь рассудка?
В унисон мы с нею дышим под слабеющим светом месяца. Ещё играем в игру — назови себя глупым и по-детски влюблённым.
—Можешь дальше не продолжать, принцесса,— хриплым голосом произношу я.— Я всё понял.
Впервые вижу, что человек так искренне пытается рассказать о своихчувствах. Да и от себя я не ожидалтакой неожиданной прямолинейности. Ведь Полина соткана из скромности иуязвимости. Приходится обдумыватькаждое слово, чтобы ничем не напугатьбедняжку.
Наши руки целуются — этот нежныйпоцелуй именуется касанием. Не смеюпозволить себе чего-то большего.
—Так что ты скажешь? Поверь, я сделаю всё, чтобы ты не волновалась. Тебе больше не придётся решать никакие проблемы. Любая твоя просьба — и я всё выполню.
—Но я всё равно не смогу.
—Почему?
—Папа никуда не уедет без мамы.
—Ты так думаешь? После всего, что она с тобой сделала?
—Он говорит, что это всё от усталости— мама каждый день работает и всёна себе тянет. У неё много долгов — поэтому ей просто нужно на ком-тосгонять свою злость.
—И ты считаешь, что это действительно оправдание?
—Я просто очень хочу, чтобы у мамы всё наладилось и она перестала срываться на мне, ведь счастливый человек так не поступает. Я хочу… Хочу нормальную семью,— на разрыве аорты говорит она.
У меня к горлу подступает ком. У меня умирает душа.
Она всего лишь хочет нормальнуюсемью.
Блядь, где справедливость в этом сучьем мире?
—А что случилось с твоим папой, принцесса? Извини, если тебе будетнеприятно об этом говорить.
—Он был шахтёром. Когда я пошла в третий класс, папа повредилпозвоночник и больше не смог ходить. Обезболивающие были очень дорогими, поэтому маме тогда пришлось много работать и брать в долг — чтобы хватало ещё и на лекарства.
Тяжёлая ситуация.
И снова один вопрос — почему жизньтебя так изувечила? В то время, когда ты должна растворяться в наивных мечтах — ты растворяешься в кислоте, которой тебя обливают.
—Всё обязательно наладится. Можешь даже не беспокоиться.
Раз ты так хочешь счастливую семью с любящей матерью, то будет сделано — ведь я пообещал выполнять любую твою просьбу.
Ты загадываешь — я выполняю. Стану твоим волшебником.
—Тем более, сейчас я рядом — бояться нечего.
—Стас, а можно будет утром позвонить с твоего телефона папе? Просто мой совсем не реагирует ни на что.
—Конечно, только с самого утра мнепридётся съездить на работу, но я что-нибудь придумаю.
—Спасибо.
