—И… Что мне нужно будет сделать?
—Для начала — не смейте её трогать. Ни при каких обстоятельствах. Если на её теле появится хоть одна царапина, то я превращу вашу жизнь в кошмар.
—Хорошо,— покорно отвечает она.
—Прямо сейчас отдайте мне все её документы. Пусть спокойно живёт и доучитвается в школе. А когда Полина будет готова, я заберу её к себе.
—А…— начинает она, немного замявшись.— Когда я получу деньги?
Я разочаровался в собственных ожиданиях. Наивно с моей стороны было полагать, что человек, лишённый какой-либо эмпатии к своей безвинной дочери, сейчас вдруг превратится в образцово-показательного родителя — и хотя бы поинтересуется, что с ней будет дальше. Слишком глупо, слишком.
—Прямо сейчас. Деньги здесь, на заднем сиденье.
На мгновение мне показалось, что она задумался и даже откажет. Её тело выдавало нервозность — правое плечо время от времени дёргалось, как и нижняя губа. В глазах я видел (или просто пытался увидеть) множество сомнений, которые перекрывали отличный результат нашей словесной сделки. Краснота на лице проявлялась всё больше и больше. Несмотря на то, что в здесь довольно холодно, она уже проводит тремя пальцами по лбу, чтобы стереть пот.
Повисла тишина. Мерзкая тишина, за которой кроется история «купли-продажи» шестнадцатилетней девочки.
—А мы сможем с ней видеться?
—Нет,— коротко отвечаю я.
Она будет только моей.
—И не думаю, что это вам нужно будет.
—Я…— снова неловко начинает женщина, опустив взгляд вниз.— Я сейчас приду. С документами.
—Хорошо.
Иногда я искренне сожалению, что в нашем мире за деньги можно купить всё — даже человеческую жизнь. Любые мои чувства притупляются, мысли разбегаются, как муравьи на кухне при включённом свете. Наверное, на меня лёг груз. Груз мерзкого осознания — что всю свою жизнь она прожила с матерью, которая способна продать её незнакомому взрослому мужчине. Мужчине, которого она впервые видит.
Бедная моя девочка. Сейчас у тебя всё будет хорошо.
***
—Привет,— радостно здоровается она, садясь на свое почетное пассажирское место.
—Привет, принцесса. Чего такая счастливая?
—Ничего, просто рада, что дома все было хорошо,— чуть смущаясь, говорит она.
—Это отлично. Вот, кстати, твоя справка,— я передаю ей смятый клочок бумаги.— Впишешь свою фамилию и поставишь дату, какая тебе нужна.
—Стас, а можно попросить тебя это написать?— неуверенно говорит Полина.— Вдруг моя учительница узнает мой почерк.
—Какая ты продуманная. Конечно, давай я всё напишу, когда подъедем.
Но по истечению минут двадцати мы стояли не возле школьного двора, а на парковке ресторана, в котором я часто обедаю или ужинаю.
—Стас, а почему мы здесь?— недоуменно спрашивает Полина.— Я ведь опоздаю в школу.
—Малыш, сегодня можем забыть о школе. Ты сегодня завтракала?
—Подожди, как это забыть о школе?— она настолько волнуется и переживает, что в миг щеки заливает красным оттенком.
Совсем запуганная бедняжка.
Я выхожу из машины и открываю ей дверь, становясь возле нее.
—Вдруг учительница маме позвонит…
—Принцесса, я тебе обещал, что решу любые твои вопросы. Поэтому ни о чем не волнуйся, пожалуйста. Давай сначала позавтракем, а потом я отвезу тебя в школу, если ты настолько переживаешь. Договорились?— спрашиваю, подавая ей руку, чтобы она вылезла из машины.
—Ладно… Просто боюсь…
—Не бойся,— твердо перебиваю её я, поглаживая рукой её шелковые волосы.
Ещё немного — и я просто сдохну, полностью от нее одурманенный. Полностью потерявший контроль. Мне хочется смотреть на нее сутками. Хочется подарить целый мир.
Моя рука заставляет её лицо приподняться — сам же я немного наклоняюсь, чтобы мы хоть как-то с нею сравнялись.
—Стас,— шепчет она.
—Со мной ты можешь не бояться ничего, принцесса. Я уже говорили и скажу ещё много раз.
Еле сдерживаясь, я целую Полину, не позволяя ей ни отойти, ни отвергнуть меня. Она пытается повернуть голову, но спустя несколько соглашается на мою инициативу.
Я — твой мужчина. И я никому не позволю причинить тебе боль.
10.Стоит того, чтобы ждать
Этим утром я отвёз Полину в школу, как делаю это каждый день. Когда её мать начала к ней лучше относиться из-за нашего разговора, она буквально начала светиться от счастья.
Сразу же после школы я вернулся в её район и пошёл прямиком к ней домой. Поднимаясь по ступенькам в подъезде, я ловлю себя на мысли о том, что она ходит здесь каждый день, живёт в этой разрухе, со своей блядской матерью, которая всячески над ней издевается. Представив, что её дружки-алкаши вообще могли с ней сделать за всё это время, у меня сжимаются кулаки. Я в шаге от того, чтобы забрать её отсюда, от этих чёртовых родителей, если бы не её дикое желание оставаться и присматривать за отцом.
Возможно, так действительно будет лучше, пока она не достигнет совершеннолетия и не привыкнет ко мне окончательно. У меня будет время развестись с женой и решить какую-то часть вопросов по работе.
Поднявшись на нужный этаж, глазами я нахожу номер квартиры и стучу в дверь. Стучу до тех пор, пока мне наконец не открывает её мать — опухшая, разбитая, растрёпанная, в старом застиранном халате, с явно выраженным запахом перегара. И даже без перегара можно понять, что она вчера выпивала.
—Доброе утро,— улыбается она, уходя с прохода, чтобы я мог зайти внутрь.— Пожалуйста, приходите. Может, вам сделать чай или кофе?
—Нет, я приехал только отдать вам документы на новую квартиру,— повторяю я то, что говорил вчера по телефону.— И обсудить кое-что касательно вашей дочери.
—Да, конечно.
Она провожает меня в гостиную. Прочистив горло, я сажусь на диван, после чего кидаю папку с документами на небольшой деревянный столик. Это квартира из новостроя, одного из лучших в городе, который строила моя компания. Обеспокоенная, с трудом подавляющая эмоции, она берёт папку и начинает пролистывать бумаги.
Замечаю, как трясутся её руки и бегают глаза.
—Я хочу, чтобы сегодня вы собрали вещи и уже в ближайшее время переехали в новую квартиру.
—Конечно, я так и сделаю. Прямо сейчас начну собирать вещи.
—Тогда не будем тянуть. Завтра я пришлю людей, которые помогут вам с переездом и отвезут по нужному адресу.
—Завтра?
Возможно, сегодня она хотела отметить такое событие?
—Да, завтра,— раздражённо отрезаю я.— Я не хочу, чтобы Полина продолжала жить в этих ужасных условиях.
