Она сменяет свой большой палец губами, и я, позволяя себе больше не сдерживаться, целую её с таким бешеным желанием, что вскоре она отстраняется, чтобы отдышаться.
Неохотно я ставлю её на ноги, но лишь для того, чтобы снять с неё платье, которое скрывает от меня её прелестное сексуальное тело. Встав сзади, я развязываю корсет и, наклонившись, шепчу ей на ухо:
—Ты же знаешь, что я сейчас с тобой сделаю, малыш?
Её платье падает на пол, заставляя её испустить возбуждённый вздох.
—Я догадываюсь,— улыбается она, закрывая глаза.
—Я постараюсь сдерживаться,— обещаю я, вспоминая нашу первую ночь на её день рождения — синяки и гематомы на её теле. И даже тогда я сдерживался, понимая, насколько она хрупка. Но этого недостаточно.
—Нет.
—Нет?
—Не сдерживайся. Что бы ты со мной ни сделал, я хочу этого.
Из одежды на ней теперь только маленькие белые трусики, подвязка на левой ноге и туфли. Мои руки опускаются ей на бёдра, после чего поднимаются по изгибам её осиной талии к её маленьким аккуратным сиськам, соски которых я сжимаю и оттягиваю.
Я кладу её на кровать и раздвигаю ноги, после чего сажусь на колени и оттягиваю ткань её белоснежных трусиков. Я смотрю на её гладко выбритую киску и целую её клитор. Сначала целую, а потом начинаю посасывать и вылизывать. Полина стонет, выгибаясь в спине и запрокидывая голову назад. Наслаждаясь вкусом её клитора, оттягивая его и покусывая, ввожу в её киску указательный палец.
—Боже…— чуть ли не плачет она.
Потихоньку засовывая в неё второй палец, я поднимаюсь к её лицу и свободной рукой хватаю её за затылок и притягиваю к себе. Она дотрагивается до моих губ, её скрывая соблазнительной и удовлетворенной улыбки. Искусав эти пухлые ярко-розовые губы, я возвращаюсь к её таким же аппетитным нижним губкам.
—Стас…— она стонет моё имя так, словно молится. Мои зубы покусывают её плоть, пальцы врезаются в стеночки её адской киски, когда она кричит и кончает мне в рот.
—Моя девочка,— хриплю я, не прекращая целовать каждый участок её сладкой кожи. Это не зависимость, не одержимость, это чёртова болезнь, имя которой Полина.
Выровняв спину, она стягивает с меня пиджак и разделывается в пуговицами на моей рубашке.
—Ты уже так быстро разделываешься с моей рубашкой, принцесса.
—Я много практиковалась,— она тянется ко мне, и я снова набрасываюсь на её губы, словно одичавший.
Рубашка падает на пол к пиджаку, я собираюсь трахнуть свою девочку прямо сейчас. Она расстёгивает ширинку моих брюк, я снимаю их с себя, когда хочу навалиться на неё сверху, но Полина, словно зная наизусть весь мой дальнейший план действий, решает остепенить меня.
—Подожди,— она приспускает мои боксёры, её глаза устремлены к моему твёрдому члену, который уже настолько синий от изнеможения, что ещё несколько секунд — и мои яйца лопнут. Сидящая на краю кровати, она дотрагивается своей тёплой ладонью до моего основания и натягивает его, а её рот медленно приближается к головке. Она облизывает её, так уверенно и так маняще. Полина всё ещё не может взять большую часть моего члена в рот, мне кажется она не может взять даже самую минимальную его часть в рот, но её язычок проходится по моей уздечке, что просто убивает меня.
Она поднимает на меня взгляд, словно выискивая одобрения. Возможно, она думает, что делает что-то не так, несмотря на то, что я теряю дар речи от удовольствия и просто нестерпимо рычу.
Тридцатилетний я, теряю дар речи от того, что делает моя юная жена с моим членом.
Когда она отстраняется, чтобы отдышаться, я нависаю над ней сверху и раздвигаю ей ноги. Полина закрывает глаза, только я одариваю поцелуями её шею. Этой чёртовой ночи не хватит для того, чтобы утолить мою жажду по ней.
Не хватит ночи. И не хватит жизни.
***
Я смотрю на Полину, подходя к ней с бутылкой воды в руке.
Моя сперма стекает по внутренним сторонам её бёдер. Она испускает вздох, отрезвляя меня и давая понять, что я, должно быть, замучил её до предела. Три или четыре часа я не мог насытиться ею и не прекращал ни на минуту вторжения в её киску.
Приподняв её голову и положив её на свой локоть, я даю ей сделать несколько глотков воды из моих рук.
—Спасибо,— улыбается она, отключаясь на моей руке.
Я не шевелюсь, чтобы она продолжала использовать сгиб моего локтя, как подушку. Я бы всё отдал, чтобы она осталась в таком положении на всю жизнь.
—Я никогда не думала, что стану такой,— тихо бормочет Полина.
—Какой же, малыш?
—Сексуально озабоченной.
—Значит, моя невинная девочка превратилась в сексуально озабоченную?
—Да, твоя невинная девочка теперь такая,— сладко воркует она, начиная вырисовывать указательным пальцем круги на моей груди и плече.
Потом она переплетает наши пальцы, раззадоривая меня своим приходящим в норму дыханием.
—Стас, мне кажется, что моя жизнь превратилась в сказку,— её голос остаётся таким же мелодичным, но теперь она звучит серьёзно.— И мне страшно, что эта сказка может закончиться.
—Твоя сказка никогда не закончится, принцесса. Твой муж позаботится об этом.
—Муж…— немного несмело повторяет она.— Никогда не думала, что выйду замуж в восемнадцать лет за мужчину…
—Которому тридцать,— заканчиваю я за неё.
—Да, которому тридцать,— хихикает Полина, зевая.
Множественные оргазмы вместе с выпитым шампанским делает её сейчас слишком весёлой, но усталость берёт над ней верх. Она всё-таки засыпает у меня на руке на какое-то время. Я не знаю, сколько проходит, прежде чем она просыпается в таком же положении. Может быть, несколько часов, для меня время слишком размыто, когда я наслаждаюсь ею. Несколько часов могут показаться двумя никчёмными минутами. Делает ли меня такая одержимость невменяемым? Адекватно ли то, что я смотрел на неё всё время, что она спала на моей руке?
—Пообещай мне, что никогда не повторишь то, что ты сделал с Валентином Евгеньевием,— спросонья говорит она.
—Что же я с ним сделал, малыш?
—Я не знаю, но точно что-то плохое.
Что-то плохое.
Моя милая невинная девочка, которая всё ещё остаётся до боли наивной. Я сломал ему пальцы, когда мог придушить. Я заставил его уволиться, когда мог вырвать ему кадык. Я спас ему жизнь, потому что ещё одно его сообщение на её телефон — и пули в его члене и голове уже не избежать.
Кровь в моих венах стынет, когда я понимаю, что другой мужчина может желать её.
Такого я точно не повторю, я придушу любой сучий потрах даже если он просто посмеет подумать, что может на что-то надеяться.
—Мне стоит переживать, что к моей девочке кто-то пристаёт?
