— Не смотри на меня, — сказала она, — а рассказывай.
— Разве я смотрел на тебя?
— По-моему, да.
— Вот это мне нравится!
— Прекрати, Дуг. Я ведь специально задержала вечерний
выпуск. Что за история? Выкладывай, не томи.
— Я провел весь день у Брэндона. Около половины
одиннадцатого раздался телефонный звонок. Какой-то неизвестный сразу сознался,
что он крепко заложил за галстук, и сообщил, что его зовут Карлтоном Грайнсом
из Чероки-Флэтс, штат Оклахома, что у него есть брат по имени Первис,
проживающий в доме 952 по Ист-Пейсайд-стрит, к которому он и направляется, что
у него и прежде были неприятности, но он дал брату слово покончить с пьянством;
однако сегодня сорвался, угнал в Лас-Адидасе чужую машину, а теперь его мучит
совесть. Мне показалось, что он находится в том плаксивом состоянии, которое
нередко наблюдается у заядлых пьянчужек и метко называется «распускать нюни».
— Ну, прямо хоть роман пиши! — усмехнулась Сильвия, ее
карандаш с необычайным проворством скользил по бумаге…
— Мы с шерифом отправились за ним, — продолжал Селби. — Он
назначил свидание на вершине подъема дороги, которая идет к центральному
бульвару. Подъезжая к месту, мы заметили, что с горы мчится машина, быстро
набирая скорость. Мы решили, что водитель не справляется с управлением: машину
бросало из стороны в сторону, в одном месте она врезалась в левую обочину,
отскочила рикошетом в сторону и угодила во встречный грузовик с прицепом, а тот
развернулся и сшиб еще одну машину…
— У нас имеется подробный репортаж об этой дорожной
катастрофе, который уже по счету за месяц.
Кому принадлежала похищенная машина?
— По регистрационному номеру — Роберту К. Хинклу из
Чероки-Флэтс. В машине имеется временное калифорнийское удостоверение с адресом
в Лас-Алидасе.
Шериф этого человека не знает. Я тоже. Мы съездим к нему,
конечно, чтобы все было в ажуре… Напомни, чтобы позднее я рассказал тебе
замечательную историю про собачонку.
— Ты хочешь ее напечатать?
— В субботней газете.
— А почему не сейчас?
— Потому что есть куда более важный материал.
— Выкладывай.
— Человек, сидевший за рулем похищенной машины, был мертв.
Труп перенесли в офис коронера. На покойнике оказался поношенный твидовый
костюм не по росту, особенно мал и узок был пиджак. По клейму на ботинках мы
выяснили, что они сшиты на заказ для Десмонда Биллмейера, богатого владельца
нескольких типовых бакалейных магазинов. Перкинсу пришло в голову, что Кармен
Фрилмен, жена Джилберта Фрилмена, поможет разобраться в этой истории. Она
работает у Биллмейера. Мы поехали к Фрилменам и привезли ее.
Она взглянула на тело и грохнулась в обморок.
— Кто же это был?
— Десмонд Биллмейер, собственной персоной.
— Дуг, ты уверен?
— Его опознал и Джилберт Фрилмен.
Сильвия Мартин потянулась к телефону, соединилась с газетой
и распорядилась:
— Чудо что за история! Задержите-ка выпуск. Я сейчас выясню
подробности и все сообщу.
Положив трубку, она нетерпеливо повернулась к Селби.
— Давай подробности, Дуг.
— Я их уже сообщил.
Она покачала головой.
— То, что ты рассказал, можно спокойно печатать.
А теперь я хочу услышать то, что не подлежит публикации. И
поскорее.
— Предупреждаю: пока это строго между нами.
— Ясно, Дуг, — кивнула она.
— Я не уверен, что погибший человек был пьян. И не уверен,
что он погиб в результате дорожной аварии.
— Что же вызвало смерть?
— Не знаю.
Она нахмурилась:
— Но… Он… Дуг, послушай, не думаешь ли ты?..
— Совершенно верно, я предполагаю, что он был уже мертв,
когда машина помчалась под гору. Машину похитили. Вряд ли это сделал Биллмейер.
У него в заднем кармане оказалась разбитая бутылка, которую могли кокнуть еще
до того, как машина тронулась с места… Учти, Сильвия, я всего лишь думаю вслух.
— Продолжай думать.
— Очевидно, нам не удастся узнать, разговаривал ли с нами
подлинный Карлтон Грайнс. Голос у него был как у отчаянно пьяного человека,
язык заплетался. Он объяснил, что украл чужую машину, попросил приехать и
арестовать его. Естественно, мы включили красные фары, а потом и сирену, чтобы
ехать без помех. Любой наблюдатель с вершины холма за пять кварталов заметил бы
появление полицейской машины. Улавливаешь мысль? Любой человек мог вскочить на
подножку украденной машины и включить мотор. Как только показалась машина
шерифа, ему оставалось только убрать запасной тормоз и пустить седан своим
ходом. Машина развивала скорость постепенно, ведь уклон-то там — будь здоров!
— Но ведь этот человек не мог предвидеть, что произойдет
авария на перекрестке, — возразила Сильвия.
— Нет, но вероятность аварии на оживленном бульваре велика.
Чтобы остановиться, машина должна была на что-нибудь натолкнуться. Перед
въездом на бульвар на дороге большой ухаб. Седан достиг бы его уже на
сумасшедшей скорости. Ну и конечно, он просто не мог ни во что не врезаться!
Сильвия откинула голову и прищурилась.
— Дуг, и ты хочешь сказать, что предполагаемый неизвестный
проделал все это лишь для того, чтобы полиция не смогла выяснить, что в машине
находился Биллмейер?
— Ну, нет.
— Какова же была тогда его цель?
— Помешать нам узнать, как и когда умер Биллмейер.
— Не уверена, что правильно тебя понимаю.
— В девятьсот девяноста девяти случаях из тысячи человек,
сидевший в машине шерифа и наблюдавший своими глазами такое столкновение на
дороге, подошел бы к обломкам и, увидев, что водитель мертв и вся машина
пропахла виски, решил бы, что картина ясна. Он позвонил бы коронеру и на этом
умыл бы руки. Для порядка произвели бы вскрытие, скорее всего, со значительным
опозданием. Показания шерифа предопределили бы и причину, и время смерти, ни у
кого не появилось бы и тени сомнения. А к тому времени, когда бы было назначено
дознание, были бы безвозвратно утеряны все улики, да и тело бы успело полностью
остыть. Так что врач не мог бы определить, когда же в действительности
наступила смерть.
— Но зачем кому-то надо скрывать время его смерти?
— Пока не знаю, но хочу узнать… Возможно, из-за алиби.
Только этого ты не должна сообщать в газете.
