–Мне нужен древний артефакт исцеления.
О… Неожиданно. И немного разочаровывает. Он ищет его для себя, чтобы убрать шрамы от когтей демона? Единственный вывод напрашивался сам собой. И не подумала бы, что Аламейский может расстраиваться из-за внешности! Но, похоже, и у сильных мужчин есть маленькие слабости.
Свои наблюдения я благоразумно оставила при себе. А вдруг ошибаюсь?
–В свою очередь, я тоже кое-что уточню,– напряженно произнес Аламейский.– Почему на приеме у градоначальника вы не почувствовали, что мне подсунули древний артефакт из церигия?
Ожидает, что я покаюсь в подставе? Мол, решила предать и не сказала о бокале, а потом передумала? А вот и нет тут злого умысла!
Я пожала плечами.
–Подозреваю, из-за того, что бокал уже был активирован, то есть наполнен вином, я его и не почувствовала. А сегодняшние звали, предлагали помощь – вот и все.
–Как у вас все просто.– Аламейский недовольно поморщился.– Проверим. Если это так, нужно учитывать эту особенность в дальнейшем.
Какой-то пакостный дух подстрекал сегодня к откровениям – и я неосторожно раскрыла все карты:
–Если настроюсь на поиск, почувствую артефакты в любом их состоянии, на разумных расстояниях, естественно.
Аламейский по-настоящему обрадовался:
–Если это так, я повышу вам плату.
–О, вы мне даже платить собираетесь?..
Он посмотрел так, словно я превратилась в чудовище.
–Госпожа Рутшер…
Я перебила, поспешив оправдаться:
–Простите, я думала, мои услуги – плата за будущую должность в пансионе и поблажки Оливеру.
На скулах Аламейского играли желваки. Он явно хотел резко высказаться в мой адрес, но сдержался. Зато выдал неожиданное признание:
–Мне жаль, что Вандур умер – слишком легко отделался за свои преступления. За хорошую работу платят хорошие деньги, госпожа Рутшер.
Я промолчала. Еще опять что-то не то скажу, не так взгляну, и он будет насмешничать.
–Кстати, как быть с сожженным коттеджем?
–Это уже не ваша забота,– отрезал мужчина и ушел разбираться с моими вещами.
В путь мы отправились в карете инспектора. Господин Корс сильно огорчился, что его услуги не пригодились. И чтобы он не остался в должниках, я предложила принести дары храму Гармонии от имени Оливера – немного удачи моему сыну не помешает.
Когда покидали Подгорск, мальчик все так же спал, обняв дорожную подушку, сидя между мной и Хлоей. Лил устроилась рядом с Аламейским и чему-то мечтательно улыбалась.
В некотором отдалении ехала карета с решетками на окнах – градоначальника с племянником тоже везли в столицу. Возглавляли нашу процессию и замыкали, как я узнала из обрывков разговора инспектора с Хельцем, боевые маги и особые спецы, с которыми меня пообещали познакомить уже этим вечером. Что ж, путешествие сулило нескучное времяпрепровождение.
Глядя в окно на золотящиеся урожаем поля и редкие яблони с еще зелеными плодами, я остро осознала, что жизнь круто повернулась, будущее туманно, но влечет надеждой. Ни своего дома, ни стабильного заработка, ни надежной мужской спины, за которую можно спрятаться в случае надобности. Впору печалиться и переживать? Нет. Это сделает только хуже. Нужно верить в мудрость богини, которая лучше знает, как переплести нити случайностей.
Главное, что моя семья рядом и наша тайна стала известна именно этому инспектору по делам магов. Аламейский непредсказуем, но хороший человек, из тех, кто скрывает благородство под слоем цинизма. Думаю, мы найдем общий язык, тем более я теперь на него работала. Вот уж не думала и не гадала, что способность, натренированная дедом, выручит спустя годы…
Голос Аламейского ворвался в дрему:
–Переправа, госпожа Рутшер. Проснитесь.
Он прав, лучше не спать, когда карета заедет на наплавной мост. Вырвица – глубокая река с прожорливыми обитателями. Градоначальник решил, что раз она далеко от Подгорска, то периодически уничтожать хищных рыб не надо, и здесь расплодилось столько чернохвостов, что лучше в воду не падать.
Оливера я будить не стала, да и не смогла бы поднять – не после стольких заклинаний успокоения.
Дремала и Хлоя, прислонившись к бархатной стене. Лил же продолжала увлеченно пялиться в окно, что и неудивительно: Вырвицу она впервые видела при свете дня. Быстрое течение, темные воды, которые сейчас сверкали золотом в лучах клонившегося к горизонту солнца.
У начала плавучего моста, закрепленного у берегов якорями и длинными толстыми канатами, переругивались люди, галдели гуси, мекали козы – домой возвращались селяне, возившие в Подгорск результаты своего нелегкого труда. Неудивительно, что образовалась длинная очередь.
Пользоваться положением и требовать, чтобы нас пропустили, Аламейский не стал и тем самым снова приятно удивил. Что ж, подождем – в карете, где работали амулеты температурного контроля, это сделать несложно.
Когда карета сдвинулась с места и покатилась по деревянному настилу, я перевела дух – тишина почему-то угнетала. Я усердно смотрела в окно, стараясь лишний раз не пересекаться взглядом с новым начальником.
Река манила теплыми объятиями. Я так давно плавала… Последний раз в море – задолго до рождения Оливера. Жаль, в реке резвятся прожорливые обитатели. Кстати… А ведь сегодня почему-то не резвятся! Обычно, пока пересекаешь мост, успеешь заметить минимум шесть черных блестящих спин и мощных хвостов. А сейчас ни одного чудища! Река гладкая, как свежевыглаженная скатерть.
Я не удержалась и поделилась наблюдениями:
–Ваше чародейство, представляете, я не вижу чернохвостов. Неужели градоначальник все-таки отдал приказ городской страже и речку почистили?
Увидев непонимание Аламейского, наверняка впервые посетившего эту провинцию, объяснила смущенно:
–Чернохвосты – огромные хищные рыбы, место возле понтона у них самое любимое.
Чародей вмиг переменился в лице, сам напоминая хищника. Коснувшись браслета на правой руке, отрывисто бросил:
–Боевая готовность.
–Зачем?.. Вы из-за моих слов?! Да мало ли почему чернохвосты не плавают сейчас у моста – жарко или их спугнули охранники купцов…
–Вот именно,– перебил Аламейский.– Спугнули, но не охранники.
Мне стало неудобно: своими несвоевременными наблюдениями переполошила людей впустую. Понимаю, что боевые чародеи должны обращать на подобные странности внимание, но иногда те же птицы не поют просто из-за зноя.
–В случае опасности карету не покидать,– велел Аламейский, настороженно к чему-то прислушиваясь.
Какой все-таки он зануда!..
Резкий, хлесткий звук. Нас качнуло.
–Канат лопнул!– Чей-то выкрик ударил по ушам.
