Легкая улыбка играла на тонких губах инспектора, когда он повернулся спиной к горящему дереву.
–Беги обрадуй мать.
Я присела в кустах, подчиняясь порыву. Не хотелось, чтобы они поняли, что я подсматривала.
Окрыленный триумфом Оливер пробежал в нескольких шагах от меня, ломясь сквозь заросли, как молодой олень.
Одним пассом погасив лиственницу, Аламейский медленно направился по пробитой в кустах тропе. Я почти не дышала, молясь Гармонии и даже ее сестре Дис, чтобы сделали меня невидимой.
Чародей остановился. Покашлял. Громко, насмешливо. Я упорно делала вид, что не поняла, что меня заметили.
–Госпожа Рутшер? Грибы собираете?– светским тоном осведомился Аламейский.
–Ягоды,– вздохнула я и поднялась на ноги.
–И где они?
–Еще не сезон.
Подхватив мой кофр, чародей отставил локоть, предлагая опереться.
–Мое наставничество не отменяет обучение в пансионе. Вам ясно?
–Да,– сдерживая радость, кивнула я и торопливо добавила:– Главное, устройте меня помощником целителя.
–С этим проблем не будет, главный целитель – настоящий деспот, младшие сотрудники долго не задерживаются.
Решил, меня подобным можно испугать? Он с главным целителем лазарета, где я проходила практику, не знаком. Я сдержала рвущееся с губ обещание, что выдержу все, лишь бы не оставлять сына в одиночестве.
–Спасибо, что помогаете нам, ваше чародейство!
Я сделала то, что обещала самой себе… поцеловала его в щеку.
Точнее попыталась. Резко повернув голову, Аламейский поймал мои губы своими и поцеловал так, что у меня подогнулись колени.
Хмельную вечность спустя он выпустил из своих объятий и преспокойно заявил:
–Не люблю лишний официоз, называй меня Алистером.
Поразительно, а ведь до этого момента я не знала его имени. Герцог, инспектор, эмиссар короля… так обезличенно и сухо.
–Спасибо за помощь, Алистер.
Слова благодарности прозвучали неприлично хрипло. Я все еще ощущала вкус его пьянящего поцелуя.
–Не думай, что я делаю это из добрых побуждений. Я служу отечеству, Джемма, а оно заинтересовано в универсалах. Любой чародей получает наставника, равного себе по силе.
Я не стала спорить, хоть и понимала, что не все так просто. Что бы Аламейский ни говорил, а помогал нам не из чувства долга – он не лишен сочувствия, хоть и старается выглядеть циничным и холодным.
–Что еще, Джемма? Не надо мяться, говори,– предложил чародей насмешливо.
Я вздохнула. А ведь хотела промолчать… Но раз сам настаивает, что ж, скажу.
–Алистер! У меня маленькая просьба: не раздевайте меня больше. Понимаю, что из добрых побуждений, но не стоило. Репутация мне дорога. И не целуйте…
Я ожидала, что он смутится, хотя бы принесет извинения. Нет. Он криво усмехнулся и легко пообещал:
–Хорошо, не буду ни раздевать, ни целовать. Только когда сама попросишь.
Ах он…
Я раскрыла рот и тотчас закрыла. Какая просьба, такая и реакция. Чего я ждала от насмешника?
–Теперь мы можем идти, Джемма? Я не прочь еще поесть перед дорогой.
Вспомнив, из-за чего он потратил энергию, я благоразумно опустила ладонь на подставленный локоть.
Через несколько часов черная карета с медвежьим гербом продолжила свой путь в столицу.
Почти не вслушиваясь в разговор сына с наставником, я смотрела в окно. Дул ветер, и пшеничное поле напоминало взволнованное море. Пшеничное море…
Ассоциация пробудила воспоминания, которые я гнала столько лет.
Карета неслась в сердце королевства, а я мысленно вернулась на его окраину, в Приморье…
Часть 2
Приморье, девять лет назад
Глава девятая, в которой есть поцелуи, соль моря и девичьих слез
Соленый ветер целовал мои губы. Фиолетовые лепестки чар-вишни оседали на волосах. Поглядывая на наручные часы, я спешно рвала яркие соцветия. На работу опаздывала, но не заварить чай из листьев или лепестков чар-вишни своим пациентам не могла. Это давно стало традицией, которую не стоило нарушать, отнимая, возможно, последнюю радость у серьезно пострадавших на войне мужчин.
Собрав достаточное количество фиолетовых лепестков, чтобы смешать с лечебными травами и заварить чай на пятьдесят с лишним человек, я вышла из густой тени раскидистого дерева.
Рядом, всего шагах в десяти, обрыв и буйство моря. Высокие волны тревожно бились о серый базальт. Чар-вишня выросла почти на краю утеса и, казалось, впитывала в себя неповторимый аромат и пряно-соленый вкус.
Я работала в приморском лазарете с начала весны, но так и не успела налюбоваться на Алое море. И только четыре раза плавала, невзирая на низкую температуру воды. Целитель Рутшер, к которому меня прикрепили, грозил переохлаждением, но я усиленно пила чай с местными целебными травами и, к его удивлению, ни разу не заболела.
Извилистая дорожка привела к саду, разбитому вокруг лазарета. Здесь тоже росли чар-вишни, но чай, если верить пациентам, получался не таким вкусным.
Шорох справа.
Я дернулась в испуге, вовремя уходя с пути молодого мужчины, тихо вынырнувшего из-за зарослей орешника.
Велдон, невезучий боевой чародей, один из самых любимых моих пациентов.
Радужно мерцающая особая повязка на глазах закрывала половину его лица. Бинты, созданные из ткани и магии, не нуждались в смене, да и нескоро их еще снимут – обожженные магией глаза лечить придется долго. И шанс, что зрение восстановится, почти равен нулю.
–Велдон,– мягко позвала я,– ты сошел с тропинки. Помочь вернуться на нее?
Губы молодого мужчины невесело изогнулись.
–О, а вот и Фэйриль, добрый дух-хранитель этого места, спешит на помощь обездоленным. Помоги и мне, пожалуйста.
Сейчас невероятно слабый и беспомощный физически, он оставался духовно не сломлен и принимал помощь девушки без всякой спеси. А еще он чудесный собеседник, я бы с удовольствием проводила с ним больше времени. Жаль, из-за войны и напряженных смен это невозможно.
Взяв под руку, вывела Велдона на песчаную дорожку.
–Хочешь, провожу тебя, куда собирался?
–Спасибо, Фэйриль, ты уже помогла, дальше я сам.
Жалость и восхищение перемешались до такой степени, что я не могла понять, какое из чувств, испытываемых к пациенту, сильнее.
Как и многие смельчаки до него, Велдон пытался остановить войну, использовав заклинание «Запиратель миров». Увы, закрыть порталы, через которые к нам лезли полчища яростных демонов, он не смог. Обжег лицо, лишившись зазря зрения и повредив магические каналы. Боевой чародей, он мог достичь многого, но сделал неправильный выбор, оказавшись слишком самонадеянным. Бедняга… и в то же время самый смелый мужчина из тех, кого знаю. Хотя нет, в лазарете был еще Полковник. С большой буквы, потому что его фамилию младшим помощникам не говорили.
