–Ты обещал прийти вчера.
–Я должен нагнать материал,– отвечает он мне в волосы,– скоро экзамены.
–Какой ты зануда.
–Я реалист. Чтобы уехать, нужно поступить в колледж.
–Или…– Я отстраняюсь и невинно хлопаю ресницами.– Я просто заставлю комиссию выделить нам стипендию.
Парень закатывает глаза, а я усмехаюсь:
–Конечно, такой вариант тебе не нравится.
–Это неправильно плюс нечестно, мы сами поступим, Ариадна.– Его поучительный тон должен выводить из себя, но я не испытываю злости. Пусть занимается нравоучениями сколько ему хочется. Иногда мне кажется, что я нуждаюсь в подобного рода замечаниях и советах.– Забудь о своей силе и подумай о силе тригонометрии.
–Очень остроумно.
Мэтт садится и тянет меня за собой, опирается на изголовье кровати. А я кладу голову ему на плечо, прикасаюсь ладонью к его груди. Мэтт тяжело дышит, всегда тяжело дышит, словно ждет чего-то плохого, и сердце у него громко бьется. Но я уже привыкла.
–Хэрри хочет съездить на Рождественские каникулы к Дельфии,– говорит он.
–Это хорошая идея,– задумчиво отвечаю я и слышу, как Мэтт хмыкает.
–Думаешь? Что может быть лучше поездки посреди зимы неизвестно куда?
–Эта девушка спасла мне жизнь.
–Я видел ее, Ари. И в ее глазах было нечто такое… нечто странное. Она спасла тебя, но я не уверен, что она действительно этого хотела.
–Какая разница?– Я смотрю Мэтту в глаза и трогаю кончиками пальцев его шрамы.– Разве важно, хотела она меня спасти или нет? Я жива. Вот и все.
–Интересные ты вещи говоришь. Что же тогда важно?
–Что твой брат хочет вырваться из Астерии на пару деньков. Было бы замечательно, если бы мы поехали вместе и навестили девушку, вернувшую мне душу.
–Она тебе понравилась? Я искренне удивлен.
–Зато я не удивлена, что тебе никто не нравится.
–Я ей не доверяю.
–И не надо.– Пожимаю плечами.– Пусть ей Хэрри доверяет, тем более что она явно засела у него в голове. Это так мило. Он постоянно о ней говорит.
–Мило!– Мэтт закатывает глаза, а я цокаю.
–Ну что опять?
–Мой брат в очередной раз втрескался, а ты называешь это милым. Это катастрофа.
Я смеюсь и толкаю Нортона в бок. Иногда он бывает невероятным занудой, но мне нравится. Я люблю его таким, какой он есть.
–Замолчи!– Я оставляю едва ощутимый поцелуй на его губах.
Собираюсь отстраниться, но Мэтт притягивает меня к себе и целует вновь, только не едва ощутимо, а пылко и настойчиво. Каждый раз, когда он обнимает меня, внутри у меня вспыхивает огонь, я никак не могу научиться контролировать себя, едва Мэтт оказывается опасно близко. Он заключает меня в клетку, поставив руки по обе стороны от моей головы, но я рада такому заключению. Его губы касаются моих век, подбородка, шеи и ключицы, и я глубоко втягиваю разгоряченный воздух.
–Тетя Мэри уже услышала, как мое сердце сделало сальто.
–Ничего не говори, она подумает, что так на тебя действует тригонометрия,– между поцелуями отвечает Мэттью, а я глажу его твердую спину.
–О да, она решит, что я впадаю в дикий экстаз от теорем и доказательств.
–Ты впадаешь в дикий экстаз?
Парень отстраняется, выгнув правую бровь, а у меня вспыхивают щеки, я растерянно морщу лоб, пытаясь придумать нечто правдоподобное. Но его нахальная улыбка сбивает с толку и обезоруживает, словно сильнейшее оружие, созданное специально против меня.
–Ты нарочно вгоняешь меня в краску?
–Конечно! Это мое любимое занятие.
–А мне казалось, твое любимое занятие – чтение занудных параграфов по биологии.
–Это на втором месте.
Мэттью ложится на спину, притягивает меня к себе. А я удобно располагаюсь на его груди, прижимаюсь, чтобы слышать неровное сердцебиение.
Мы лежим так некоторое время, переплетая пальцы и наблюдая, как темнота плавает по комнате. По телу растекается приятное тепло. Мне всегда тепло, когда Нортон рядом. Когда слышу его голос, я понимаю, что все в порядке.
–Я принес кое-что.
Мэтт поднимается с кровати, и на меня тут же обрушивается холод. Я накидываю на плечи одеяло и хмурюсь: такое ощущение, что зима в моей груди никогда не закончится.
–Вот,– парень достает из рюкзака какую-то футболку,– я забрал ее, когда… когда не соображал, что делаю. Мне показалось, что я должен вернуть ее на место.
Недоуменно выгибаю бровь, присматриваюсь и понимаю, что это черная футболка с надписью «Рамоунз». Я искала ее несколько недель назад, но не смогла найти. Растерянно гляжу на Мэтта, а он стоит напротив и превращается в статую. Все сейчас напоминает о том, через что мы прошли. Мэтт хотел избавиться от меня, а я хотела избавиться от него и от человечества. Наверное, такое никогда не сотрется из моей памяти.
Коротко киваю и выдавливаю фальшивую улыбку.
–Спасибо.– Киваю еще раз.– Мне всегда нравилась эта футболка.
–Я знаю.– Его голос тверд, мышцы на руках напрягаются. Мэтт отводит взгляд, но у меня все еще горит кожа, словно он прожигает во мне дыру. Я поднимаюсь с кровати.
–Помнишь, как мы с тобой договаривались?
Нортон вновь глядит на меня.
–Оставить прошлое в прошлом.
–Но это не так-то просто, верно?
–Совсем не просто.
–Я все время думаю, как я выжила? Да, Морт спас мне жизнь, но он ведь не залечил рану, Мэтт. Это так странно.
–Слушай, не всему можно дать объяснение. Мир, в котором ты живешь, безумный.
–Но раньше такого не случалось.
–Все бывает впервые. Может… может, это Норин излечила тебя. Ты ведь до сих пор не знаешь, на что способны призраки. Если они могут прикасаться к тебе, то…
–Или же это Люцифер.– Я стискиваю зубы и морщусь.– Он решил, что вернет меня к жизни – и ящик Пандоры вновь откроется.
–Ну,– Мэттью разводит руки в стороны,– если и так, он ошибался.
–Дьявол никогда не ошибается.
–А еще Дьявол влюбился в Норин и наколдовал цветы на ее могиле. Тебе не кажется это странным и необычным? Прекрати накручивать себя, ладно?
–Ага, прямо сейчас и прекращу. Например, когда забуду о том, что Джил и фанатики изобрели какой-то эликсир, способный противостоять моему принуждению.
–Ари…
–Что?– Я выгибаю дугой бровь.– Считаешь, она забудет о том, что случилось с ее отцом? Я ведь не знала, что существует эликсир, попробовала еще раз стереть ей память, но, Мэтт, их вмешательство в нашу жизнь – вопрос времени.
