–Неожиданно,– заявляет Ариадна, по-птичьи наклонив голову,– но ты промахнулся.
–Я верну тебя домой. Я пообещал тебе!
–Чего ты так кричишь? Праведный Мэтт всегда умел держать себя в руках.
Я не понимаю, что в руках у меня пистолет. Не понимаю, что я могу нажать на курок и убить ее, убить Ари. Мою Ари. Это невыносимо. Это жжет.
–Пожалуйста,– вдруг шепчу я не своим голосом,– прошу тебя, остановись! Дай нам уйти, Ари. Дай нам уйти отсюда!
–Нет.
Я опускаю плечи, будто на них взвалили груду камней. Встряхиваю головой, пытаясь привести себя в чувство. Не получается. Я не равнодушный, не смелый, не сильный.
–Тогда я должен сделать это.
–Должен, но не сделаешь…– Ариадна останавливается напротив меня и, будто в этом нет ничего опасного, упирается грудью в дуло пистолета.– Мне всегда казалось, что ты способен на отчаянные поступки. Но ты слабак, как и все люди. Прости, Мэтт, но сегодня я сломаю тебе жизнь.
Что? О чем она?
Внезапно происходит нечто странное: мои руки начинают двигаться в сторону, мне не подчиняясь. Они двигаются в сторону Эбигейл вместе со сжатым в пальцах заряженным пистолетом. Я ошеломленно распахиваю глаза.
–Нет, нет, что ты делаешь? Нет, Ари, нет!
Но Ари молча наблюдает, как я поворачиваюсь к Эби всем телом. В голове вскипает кровь, руки трясутся, но я ничего не могу сделать. Я не контролирую свои действия!
О боже! Распахнутые от ужаса глаза покрываются пеленой, я судорожно соображаю, как мне быть, что делать, у кого просить помощи, и понимаю, что помощь не придет. Мне никто не поможет, кроме меня самого, поэтому я обязан бороться. Я не поддамся, нет!
–Черт возьми!– рычу сквозь я стиснутые зубы, чувствую, как пот струями катится по подбородку, и испускаю стон. В голову приходит безумная идея, и я начинаю с неистовым рвением стрелять в воздух, надеясь, что, когда я наставлю дуло пистолета на Эбигейл, в магазине не останется патронов. Выстрелы разрывают тишину, пугают птиц, а я продолжаю опустошать обойму и едва не нажимаю на курок, когда перед глазами оказывается лицо плачущей Эбигейл.
–Беги,– еле слышно прошу я. Руки трясутся, сжимая пистолет.– Беги, пожалуйста!
Но она не может, Эби не в состоянии сорваться с места так же, как и я не в состоянии опустить оружие.
–Не делай этого с ним!– в отчаянии кричит Хэйдан.– Не поступай так с Мэттом, я прошу тебя, Ари, пожалуйста, не надо!
Ариадна лишь бросает в его сторону скучающий взгляд, и он отлетает на несколько метров.
–Я не сдамся,– бормочу я,– я не сдамся, не сдамся.
Ариадна подходит ко мне и треплет волосы. В ее глазах больше нет жизни, нет света. Они наполняются черной пеленой, будто краской. Что это за сила, что за демон сидит в ней? Я больше не вижу знакомых глаз, вижу лишь тьму.
Меня колотит и трясет. Я пытаюсь сказать хотя бы слово, чтобы образумить Ари и привести в чувство, но все тщетно, тщетно… Она касается теплыми губами моей щеки так чувственно и проникновенно, что огненная лавина проносится по моему телу.
–Стреляй!– шепчет она.
И я нажимаю на курок. Звучит оглушительный выстрел, самый громкий звук в моей жизни, и я пячусь.
Что я сделал? Не понимаю. Что я сделал? Ничего не вижу, не слышу.
Ариадна уходит, оставив горячий след пальцами на моей спине, а я внезапно вижу Эбигейл на земле – с дыркой в голове. Рядом алая лужа крови.
Хэрри вскакивает с земли, Джейсон тоже. Наши враги уходят, а я замер на месте, пребывая в трансе и видя происходящее как в замедленной съемке на повторе. Снова и снова. Снова и снова. Выстрел, падение. Выстрел, падение. Я просто стою и наблюдаю за тем, как мой брат качает в руках мертвое тело одиннадцатилетней девочки, и молчу.
Я убил ее. Убил Эбигейл Роттер. Сказал, что спасу. И убил.
–Мэтт…– Джейсон оборачивается, а я пячусь, закинув руки за голову. В груди растет нечто колючее, горячее, неистовое, оно пульсирует, орет, вопит, оно заставляет все во мне гореть от адской боли. Оно не дает дышать, я задыхаюсь. Хватаюсь рукой за горло, чувствую, как под пальцами сводит мышцы, меня шатает.
–Мэттью, постой!
Я срываюсь с места, словно обезумевший, я не соображаю и ничего не вижу. Несусь через лес, сквозь время и пространство, и единственное, что слышу,– выстрел, после которого я стал убийцей, а Эби – мертвецом. Я бегу изо всех сил, не испустив звука, не проронив ни слова.
Я не понимаю, сколько проходит времени и куда бегу. Лишь достав из кармана ключи, распахнув входную дверь, я осознаю, что пришел домой. В свой дом. Я взлетаю по лестнице, бегу в свою комнату. Замираю, вцепившись в волосы, и сгибаюсь пополам.
Я не мог этого сделать. Нет! Это очередная иллюзия Меган фон Страттен. Это обман. Я уверен. Я знаю, знаю, знаю…
–Нет!– ору я, запустив пистолет в стену. Звучит грохот, по комнате проносится эхо. Не верю, не могу поверить, это невозможно, так не должно было случиться.– Нет-нет! Нет!
Упираюсь лбом в стену и стучу по ней кулаком. Пальцы сводит, я все бью, и бью, и бью, и ору что есть мочи – до срывающегося голоса, до рези в глотке! Эбигейл.
–Я не хотел,– кричу я не своим голосом, зажмурившись,– не хотел!
–Я же велел тебе не возвращаться, пока ты…– Это отец. Он появляется в спальне неожиданно, и я испуганно поднимаю голову. Папа замолкает, смотрит на мое лицо, на мои руки и спрашивает:– Что с тобой? Что ты делаешь?
–Ничего.
Я смахиваю слезы. Лишь потом понимаю, что оставляю кровавые разводы на лице. Глаза отца округляются, он идет ко мне медленным шагом, будто я свирепое животное, готовое в любой момент напасть на него и вспороть ему глотку. Но я не сорвусь. Я держу все под контролем. У меня всегда все под контролем. Всегда. Всегда!
Импульсивно отворачиваюсь и стискиваю виски в ладонях до такой степени, что моя голова вот-вот взорвется, словно воздушный шар, или расколется, словно грецкий орех.
–Я не помог ей, не помог,– мямлю я, осматривая комнату невидящим взглядом.
–Кому, Мэтт? Что стряслось?– Отец шумно выдыхает.– Какого черта ты творишь?
–Все в порядке.
–Мэттью, что случилось?
–Все в порядке.
–Если ты сейчас не…
–Я же сказал! Все хорошо, отлично, нормально! У меня все в порядке!– Я кидаюсь к книжному шкафу и со всей силы ударяю по нему ногой.– В порядке!– И ударяю вновь. И вновь, и вновь… И я ору, бью, а папа вдруг оказывается рядом и сжимает меня в стальных тисках, которые душат, которые не дают разбить себе череп, сорвать с себя кожу.– Нет, я должен, должен был остановить это, я должен был!
–Все хорошо, сынок.
–Нет, нет!
