–Закупоренные смертные грехи!– кричит мужчина у соседнего прилавка.
–Уколы вдохновения! Муза не оставит вас, если вы сделаете всего одну инъекцию!
–Деньги в обмен на совесть!– восклицает позади худощавая женщина.– Вы отдаете нам свою совесть, а мы обеспечиваем вам безбедное существование! Не проходите мимо!
Неужели можно продать совесть? Только сейчас замечаю, что на лицах покупателей нет масок. Это обычные люди с красными от злости и ярости глазами. Люди рвутся к ларькам, будто голодные собаки. Я вижу девушку, сидящую за столом, над ней нависает болезненно худой старик. Он вкалывает ей в вену на руке какую-то золотисто-красную жидкость. Лицо девушки не кажется мне здоровым, оно бледное, блестящее от пота. Я невольно рвусь к ней, знаю, что должен помочь, но кто-то хватает меня за локоть и резко вытаскивает из толпы.
Я не сопротивляюсь – от Джейсона все равно не убежать. Послушно выбираюсь из океана безумия и подхожу к Норин Монфор.
–Ты не должен был отходить,– возмущается она.
–Я просто услышал… сопротивляться было сложно. Я не хотел.
–Может, мне привязать тебя?– бросает Джейсон.
–Попробуй!
–Прекратите! Сейчас не время выяснять отношения.
–Что здесь происходит?– Я смахиваю пот и поправляю маску.– Здесь продают немыслимые вещи: совесть, смертные грехи… Не понимаю.
–Ярмарка соблазна,– поясняет Норин,– о ней ходят легенды.
–Но как сюда попали все эти люди? Я имею в виду… просто люди. Обычные!
–А как сюда попал ты?
–Я другое дело.
–Случаются исключения, мальчик,– раздосадованно говорит Джейсон.
–Это не исключение, а чистой воды безумие.
–Давайте не терять времени, ладно?– Норин пристально смотрит на меня и кивает, у нее удивительная способность глядеть не на человека, а внутрь него.
Она права. Мы обмениваемся взглядами и бредем за толпой в чистилище Люцифера, которое напоминает гигантский театр. И я наконец вспоминаю, зачем пришел сюда. Мне становится немного легче, ведь у меня есть цель. Когда есть цель, можно предугадать конечный результат, а значит, не страшит неизвестность. Я стараюсь даже не думать о том, где я и каким образом в склепе Мефистофеля оказалась целая улица и сооружение размером с городскую мэрию. Все это вполне обычно для мира, в котором я нахожусь. Это единственное, что имеет значение. Я должен абстрагироваться и на несколько часов стать человеком, который не подозревает, что за статуей ангела смерти есть иной мир – мир обычных людей.
Мы проходим в чистилище и оказываемся в вестибюле перед золотой лестницей. Я с удивлением притормаживаю. Выложенный мрамором разных цветов, вестибюль вмещает двойной пролет лестницы, внизу у подножия стоят два бронзовых торшера – это женские фигуры, их лица, искореженные гримасой боли, обвиты колючей проволокой. Над головами плавают яркие сгустки света. Я с интересом слежу за ними и невольно замечаю, что на расписанном потолке изображены различные музыкальные аллегории. В помещении раздаются звуки стонущей скрипки.
Мы идем дальше, неспешно поднимаемся по лестнице и проходим в главный зал, где мраморный пол выложен мозаикой. Под музыку кружатся пары, люстры висят в воздухе без каких-либо приспособлений, ярко-желтые шары просто плавают, отчего позолоченные стены сверкают и слепят глаза. Я замечаю в конце зала три громоздких кресла, в одном из кресел восседает Меган фон Страттен со скучающим видом.
–Смотрите,– я толкаю Джейсона в бок,– фон Страттен.
Оборотень напрягается, отчего на его лице выделяются скулы. Однако я не вижу его глаз. Они скрыты под черной атласной маской.
–Ей претит это веселье,– деловым тоном подмечает Норин,– отлично.
Я осматриваю танцующие пары и почему-то нахожу опасным то, что их лица скрыты под масками. Сосредоточенно оглядываюсь в поисках Ариадны, но вдруг вижу свое отражение. Справа от меня стоит огромное высокое зеркало. И я его уже видел.
Это Верумское зеркало – зеркало правды.
Я с удовольствием отвернулся бы, если бы в моей голове не вспыхнуло осознание: яполностью отражаюсь в зеркале, а полностью в нем отражаются лишь бездушные твари.
–Ты чего?– спрашивает меня Джейсон, подходя ближе.– Мэтт?
–Это Верум.
Мужчина видит зеркало и замирает. Его очертания едва заметны, контур размыт. Джейсон – хороший человек. Да, не без грехов, конечно. Но хороший, а я – нет.
Он вновь поворачивается ко мне, но я отмахиваюсь:
–Наплевать.
–Это ничего не значит.
Усмехаюсь. Жалкая попытка меня успокоить. Я не идиот, все прекрасно понимаю.
–Послушай,– я собираюсь уйти, но Джейсон останавливает меня, схватив за локоть. Он недовольно выдыхает:– Я даже за километр чувствую, что тебя что-то дерет изнутри.
–Оставь этот психоанализ.
–Иногда люди становятся плохими, им приходится. Все мы через это проходили. И я ошибался, Мэттью. Человек не может всегда быть хорошим или всегда плохим, в нас есть и того, и другого понемногу. Просто иногда одна сторона перетягивает одеяло.
–Класс!
–Ты не слушаешь.
–Я знаю, кто я такой.
–И кто ты?
Смотрю на свое отражение, в котором отчетливо видны даже морщины около губ, и выдергиваю руку. Надоело, что меня пытаются успокоить. Да мне уже блевать хочется от всей этой правды, неправды, плохой, хороший, убийца, спаситель.
Ерошу волосы и отворачиваюсь. Как же размыты понятия! Человек может нажать на курок, чтобы спасти кому-то жизнь, но в ту же секунду он становится не просто убийцей, а чудовищем. Спаситель и палач в одном лице.
–Я должен найти Ариадну.
–Мэтт.
Но я ухожу. На этот раз Джейсон меня не останавливает. Он знает, что, если попытается меня остановить, я сделаю нечто такое, о чем потом буду жалеть всю жизнь.
Я прорываюсь сквозь толпу, мечтая, чтобы этот день поскорее закончился. Рядом проносится официант. Кожа у него серая, словно он не жилец. Хватаю бокал с красным вином и залпом выпиваю содержимое, но внезапно напиток становится поперек горла. Я стремительно притормаживаю и щурюсь: жидкость в стакане – не вино. Это кровь.
Желудок сводит судорогой. Я оказываюсь рядом с мраморной колонной и опираюсь об нее руками в надежде, что меня не стошнит у всех на глазах.
–Наслаждаешься праздником?– спрашивает меня женский голос, и рядом внезапно появляется Меган фон Страттен. На ней алое платье – под стать той крови, что катится по моему пищеводу и заставляет гореть горло. Я нехотя оборачиваюсь.
–Вы знаете толк в развлечениях.
–Не понравилась выпивка?
–Предпочитаю что-то другое.
