–Дерьмо!– Логан хватается за голову.– Какого черта?
–Живо!
Я смотрю на Джиллианну.
–Иди с ним, покажи, где здесь запасной выход.
–А ты, конечно, пойдешь болтать со своей любимой,– ядовито шипит девушка. Я и не знал, что она так умеет. Не знал, что Джил может быть такой желчной.
Я ничего не отвечаю, поворачиваюсь к ней спиной и решительно иду к Ари. В этой церкви только один человек понимает, что происходит, только один человек может дать ей отпор. И этот человек я.
Ариадну трясет, как при лихорадке. Пот скатывается по ее бледному лицу, и она зло отмахивается от несуществующих демонов. Однако в следующий миг она вдруг замирает. Превращается в обездвиженную статую. Я останавливаюсь за колонной, наблюдая за тем, как за спиной Ари светит солнце, освещая ее худощавое тело, будто блестящий ореол.
Ариадна медленно открывает ярко-зеленые глаза. Ее тело расслаблено, а судороги не разрывают его на части. Ведьма моргает, а затем переступает через порог церкви.
–Так-так,– шепчет она,– кажется, вы начали без меня.
Поднимается шум. Что-то пугает людей, заставляет подскочить с мест. Но я знаю: уже поздно – они в ловушке. Ариадна поднимает руки и восклицает:
–Всем молчать!– Церковь заполняет безмолвие. Женщины, дети, мужчины следят за ведьмой с нескрываемым ужасом, а она виновато вздыхает:– Простите. Я не хотела вас напугать. Мы ведь в храме. Бога ради, примите мои извинения.
Она наклоняется, прижав к груди ладонь, выглядит растроганной. Она играет. Никто ей не верит – Ариадна всегда была плохой актрисой.
Я не тороплюсь выходить из-за колонны. Здесь, с зажмуренными глазами, когда мне не виден ее взор, я в безопасности от принуждения.
–Садитесь!– приказывает Ари, и все садятся. Тишина парализует. Никто не может шевельнуться, сказать хотя бы слово. Нечто подобное было и со мной, когда в коттедже Монфор появился Люцифер.
Все эти люди никогда не видели Дьявола. Настоящего Дьявола. Уверен, теперь им в ночных кошмарах будет являться рыжеволосая милая девушка.
Ариадна несется по узкому проходу, стуча каблуками.
Я прохожусь ладонями по карманам джинсов и пальто – я безоружен, у меня нет ни одной вещицы, которая могла бы пригодиться. Сейчас я абсолютно беспомощен и жалок. Но в церкви много людей, им потребуется помощь.
Аккуратно выглядываю из-за колонны. Не ожидал, что мы встретимся так скоро. Не прошло и суток, а она опять пытается испортить мне жизнь.
Ари становится у алтаря и кладет локти на деревянную установку.
–Простите, что отвлекаю вас от чтения псалмов.– Тишина: люди не отрывают глаз от девушки, которая воплощает собой красоту и молодость, но они знают, уверен, они чувствуют, что эта красота убивает, а молодость истощает и поглощает. Они знают, что Ариадна не просто прекрасна – она смертельно прекрасна, и им страшно.– Я приехала в этот городок не так давно. Я отлично помню, как вы приняли меня. Точнее, как вы меня не приняли. Это расстраивает.
В замешательстве оглядываю толпу. Отец, как и все в церкви, парализован и скован.
–Мне осточертел весь этот шум, эти разговоры…– признается Ариадна. Создается впечатление, будто в ее голове действительно не умолкает чей-то голос.
Я напряженно выдыхаю и медленно приближаюсь к ведьме. Она не видит, с какой невероятной осторожностью я ступаю по половицам, искренне надеясь, что ни одна из них не скрипнет под моим весом. Я подхожу все ближе и ближе.
–Возможно, я не должна быть такой подлой,– говорит Ари, а я замечаю красные искры, отскакивающие от ее пальцев.– Не все из вас насолили мне, я знаю. Но мы в храме Божьем.– Она всматривается в лица прихожан.– Мы не должны врать. Давайте признаем, что каждый из вас заслуживает смерти.
Что-то меняется. Напряжение становится осязаемым, оно валится на плечи грубо и безжалостно, прижимает к земле невидимыми сильными лапами.
Черт возьми! Ариадна растягивает губы в ядовитой ухмылке, а я осознаю, что мне не справиться с ней, не остановить ее, но все равно иду вперед, потому что не вижу другого выхода. Мне остается метров десять, как вдруг Ари восклицает:
–Давайте же сделаем то, за чем вы пришли сюда!– Люди складывают перед собой руки и начинают молиться. Будто безвольные куклы, они повторяют ее движения.
Я замираю, испугавшись, что сейчас принуждение подействует и на меня, но нет… Возможно, Ари даже не предполагает встретить меня в церкви. Уж она-то точно знает, что я скорее пересмотрю все части «Сумерек», чем пойду с родными на службу. Она не берет меня в расчет, и сейчас в этом мое преимущество.
–Да упокой Господь души грешников, что находятся в этом зале. Прими их глухими и немыми, слепыми, сожми в объятиях и пообещай прощение,– разносится слабый шепот по помещению.– Аминь!
«Аминь!» – повторяет толпа, и внезапно за спиной Ариадны появляется пастор Хью.
Я замираю с занесенной ногой. Я уверен на сто процентов, что пастор достанет из-за спины нож и нанесет Ари смертельный удар, но оказываюсь неправ. Пастор ровными движениями обвязывает свои запястья джутовой веревкой. Его лицо ничего не выражает. Мужчина не смотрит в зал, не видит перекошенные от шока и недоумения лица людей. Он только делает то, что считает нужным, понятия не имея, что именно он делает и почему. Он не отдает отчета в собственных поступках.
–Эта веревка…– Ариадна задумчиво хмыкает и отходит от алтаря.– Месяц назад пастор Хью и его приспешники привязали меня этой же самой веревкой к потолку в его подвале, где они, как он сам тогда выразился, избавлялись от нечестивцев. Тогда я была хорошей, я была слишком хорошей, чтобы почуять запах гнили от помешанных святош.
Глаза ведьмы закрываются. Она беспомощно зажмуривается, и в ту же секунду окна в церкви распахиваются, а небо разрывает на части сверкающая молния.
–Ари,– шепчу я.
У каждого злодея есть своя история. Никто не становится злым просто так.
Счастливым концом считают свержение врага. Но никто не понимает, что злые люди иногда вынуждены становиться такими, что иногда что-то или кто-то их меняет. Ломает. Они знали жизнь до того, как стали ужасом в наших глазах. Они доверяли и надеялись до того, как у них отняли эту возможность. Мы читали сотни книг, смотрели сотни фильмов и каждый раз думали, что смотрим на счастливый конец. На то, как злодей превращается в пыль, падает со скалы или валится на колени, поверженный копьем. Но ведь это трагедия. Злодей прошел путь, полный предательства и боли, а потом проиграл, и люди посчитали его смерть чудом. Что в этом счастливого или правильного? Счастливой считалась бы та концовка, в которой злой становится хорошим, а хороший принимает зло, что находится у него внутри, ведь зло есть в каждом из нас. Любой способен на чудовищные поступки, но почему-то только некоторые из нас расплачиваются за это.
