Но мистер Толбот уже повесил трубку.
Глава 33
Люк уставился на телефон. Он так старался! Какая жестокая несправедливость не знать, получилось ли что из этого или нет!
Нет, почему же. Он знал. Ничего не вышло.
Этот равнодушный голос мистера Толбота… Нечего и думать, что он просто играл и каждое слово имело двойной смысл. Ведь было три часа ночи. Мистер Толбот только что проснулся. Разве он понял, чего от него хочет Люк?
Люк поставил телефон и положил голову на стол мисс Хокинс. Папка с его документами соскользнула с коленей на пол, рассыпав лживые бумаги. Наплевать. Даже если сейчас кто-нибудь пройдёт мимо и застанет его в неположенном месте. Ему всё равно.
Интересно, Джен тоже дошла до такого, когда планировала митинг?
Люк вспомнил их последнюю встречу в ту ночь, когда она уезжала в столицу. Она казалась ему почти неземным существом, словно уже покинула мир, в котором они с Люком жили. И впрямь покинула. Он всё ещё прятался, а она ради свободы рисковала жизнью.
«Тебе было проще,– молча обвинил её Люк.– Ты точно знала, чего хочешь».
Как, однако, трудно жить на свете, когда твой лучший друг героически погиб.
«Джен, мне до тебя далеко. И думать нечего».
Ли Грантом он тоже не был. Люк медленно укладывал фальшивые документы обратно в папку, просто, чтобы от них избавиться. Словно во сне, он поставил телефон на стол и положил папку в шкаф, задвинул ящик. Вышел из кабинета и закрыл за собой дверь, не прилагая каких-либо усилий скрыть разбитое стекло.
Придётся бежать, вот и всё. И взять с собой тех четверых. Придётся попытать счастья. Например, в городе.
Люк совсем потерял счёт времени. Прежде чем он разбудит остальных и напугает их до смерти, нужно выглянуть наружу и посмотреть, сколько времени осталось до рассвета.
Он подошёл к двери, которой они всегда пользовались, той, что вела в лес и когда-то в его сад. Попытался повернуть ручку, но его рука, наверное, ослабела от истощения. Пальцы просто соскользнули. Он снова схватил ручку и нажал сильнее.
Дверь оказалась заперта. Заперта снаружи.
Люк в панике побежал к парадной двери, той, через которую они с мистером Толботом вошли в школу в первый день.
Она тоже была заперта.
Что это за школа, что запирает на ночь учеников?
Это не школа, а тюрьма.
Люк бросился в другую сторону, пробуя открыть каждую дверь, но все его попытки были бесполезны. Все двери были заперты. И ни на одной из них не было стеклянных панелей, которые можно было бы разбить.
В конце концов он сел на пол рядом с кабинетом истории.
«Мы в ловушке,– подумал он.– Как крысы в норе».
Люк ничуть не удивился, заслышав шаги по коридору. Он не отважился поднять глаза. Над ним стоял не Джейсон, и не полицейский, а учитель истории мистер Дирк.
–Марш в кровать, молодой человек,– скомандовал мистер Дирк.– Я ценю ваш интерес к истории, но занятия по ночам строго запрещены. Придётся наказать вас…
–Знаю, знаю,– сказал Люк.– Два штрафных очка.
Под суровым взглядом мистера Дирка Люк покорно поплёлся наверх.
Глава 34
Наутро Люка мучило чувство вины. Как он проспал столько часов? Из коридора в комнату его прогнал мистер Дирк, но ведь он мог выйти позже. Почему он не предупредил остальных?
Практичный внутренний голос возражал: что толку от предупреждения, если убежать нельзя?
Вокруг соседи по комнате жаловались на предстоящие экзамены. Кое у кого на кровати лежали открытые книги, которые они, одеваясь, читали.
Странно, что кого-то сегодня волновали экзамены.
Кровать Джейсона пустовала. Люк со страхом её оглядел. Смятые простыни лежали так же, как и ночью. На подушке осталась вмятина. Но Джейсон не появлялся.
–А где Скотт?– как ни в чём не бывало хотел спросить Люк, но, несмотря на его усилия, голос дрогнул.
Соседи по комнате безразлично посмотрели на него.
–Понятия не имею,– наконец пробормотал один из них и уткнулся в учебник.
За завтраком Люк сидел вместе с бандой Джейсона, но того ещё не было. Люк поглядывал на четверых преданных Джейсоном мальчиков: Антонио-Сэмюэла со сверкающими глазами и отрывистым смехом, знавшего сотни загадок Дентона-Трейвиса, Шермана-Райана, говорившего с незнакомым Люку акцентом, и Патрика-Тайрона, рассказывавшего, что получил фальшивые документы благодаря «ирландскому везению». Люк не был близко знаком ни с одним из них, но не мог спокойно смотреть, как они, перешучиваясь, уминают манную кашу, совершенно не ведая, что обречены.
Люк наклонился к Патрику и прошептал на ухо:
–Хочу предупредить, ты в опасности…
Но Патрик только отмахнулся:
–Брось, мужлан. Отстань от меня.
А другие уставились на Люка. Кто из них был заодно с Джейсоном и работал на демографический надзор?
Люк не отважился повторить предупреждение вслух.
Между тем время завтрака подходило к концу, а тревога Люка росла. В голове лихорадочно метались мысли. Не можешь спасти других, спрячься сам. Но он не мог просто так их бросить. Их нужно спасти. Но как?
–Не будешь есть завтрак, отдай мне,– поглядев на его нетронутую тарелку, попросил Патрик.
Люк молча подвинул ему тарелку.
–Вот спасибо,– широко улыбнулся Патрик.– Ты настоящий друг.
«Если бы ты только знал…»– тоскливо подумал Люк.
В этот момент дверь столовой распахнулась.
–Демографическая полиция!– прогремел голос.
Люк замер. Появление полиции не стало для него неожиданностью, но он ещё на что-то надеялся. Хотелось закричать Патрику и остальным: «Бегите!», но он только открыл рот, и ничего не получилось. Ноги будто отнялись, и он лишь в ужасе наблюдал и слушал.
В столовой появился здоровенный полицейский с медалями на зеленовато-оливковом мундире. В кулаке он сжимал несколько бумаг.
–У меня ордер на арест нелегалов, усугубивших преступление использованием фальшивых документов,– объявил он.
Люк мучительно закрыл глаза. Всё кончено. Он всё провалил. Не спас ни других, ни себя. Ничем не успел помочь главному делу. Так и погибнет, не сумев совершить благих дел.
Полицейский уставился в бумаги и откашлялся.
–Приговор для нарушивших закон о народонаселении от 3903 года – смертная казнь. Приговор за подделку документов гражданами вне закона – смерть под пытками на выбор правительства.
Один из мальчиков заплакал. Всхлипывания доносились с противоположной стороны комнаты. Остальные молчали. Люк надеялся, что у него будет возможность извиниться перед другими жертвами.
