–Не обнаружит,– покачала головой Джен.– Я тщательно выбирала. Разработала маршруты для всех наших и убрала только нужных полицейских. Ты не рад? После стольких лет мы будем свободны.
Она наклонилась и вытащила из-под дивана стопку бумаг.
–Лучший тайник в мире. Горничной лень там убирать. Ну давай прикинем, я заеду за тобой в десять вечера, и…
Люк обрадовался, что она смотрит на бумаги, а не на него. Он бы не смог взглянуть ей в глаза.
–Хорошо, допустим, по дороге в столицу никого не поймают. Но доберешься ты до дома президента, тут кто-нибудь вызовет полицию, и тогда…
От одной только мысли об этом он пришёл в ужас. Джен это ничуть не смутило.
–Ну и что?– спросила она.– Мне всё равно, кого вызовут, раз мы уже будем на месте. Чёрт! Да я исама могу вызвать демографический надзор. С толпой в тысячу человек они ничего не сделают, ведь многие из нас родственники правительственных чиновников. Мы заставим их к нам прислушаться. Это революция!
Люк отвёл взгляд.
–Твои друзья… помнится, ты ещё на них сердилась, им это вроде было неинтересно… а если они не придут?
–О чём это ты?– со злостью спросила Джен.
Из-за накатившей паники у него с трудом поворачивался язык.
–Тогда, в чат-руме, они шутили. Карлос, Шон и другие. Ты ещё сказала, что они не воспринимают митинг серьёзно.
–А, тогда… Это было давно. Теперь всё по-другому. Они психологически созрели. Карлос в этом деле – моя правая рука. Ты не поверишь, как он помогает. Ладно, значит, в десять часов, потом восемь часов езды до столицы, и…– заглянув в бумаги, сообщила она.– Какой плакат тебе дать? «Я имею право на жизнь», или «Долой демографический надзор!», или вот ещё… я нашла в старой книге… «Свобода или смерть»?
Люк постарался представить то, что Джен считала само собой разумеющимся. В машину он залезть сумеет. Сидел раньше в пикапе в амбаре… разницы с легковым автомобилем практически никакой. Нужно будет высидеть восемь часов. Тоже не так трудно. Кроме борьбы с нарастающей паникой из-за цели их поездки. А вот как потом выйти на люди перед домом президента? С плакатом? Этого он себе представить не смог. И покрылся холодной испариной.
–Джен, я…– начал он.
–Что?
Джен ждала. Тишина между ними раздувалась, как воздушный шар.
–Я не могу пойти,– с трудом выговорил Люк.
Джен изумленно на него уставилась.
–Не могу,– тихо повторил он.
–Нет, можешь,– резко встряхнула головой она.– Ты боишься, это понятно… любой испугается. Но дело важное. Ты хочешь всю жизнь прятаться или всё-таки изменить ход истории?
–Другого выбора нет?– попытался пошутить он.
Джен не засмеялась. И спрыгнула с дивана.
–Другого выбора. Какого?– Она зашагала по комнате, потом рванула назад кЛюку.– Есть. Можешь трусить и надеяться, что кто-нибудь другой изменит для тебя мир. Можешь прятаться на чердаке, пока кто-нибудь не постучит в дверь и не скажет: «Эй, всех «призраков» освободили. Выходи». Ты этого хочешь?
Люк не ответил.
–Ты должен пойти с нами, Люк, иначе будешь ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь. Когда тебе не придётся больше прятаться, даже спустя годы, твой внутренний голос нет-нет, да подскажет: «Я этого не заслуживаю. Недостоин. Я за это не боролся». А ты достоин, Люк, достоин. Ты умный, весёлый и славный и должен жить по-настоящему, а не хоронить себя заживо в старом доме…
–Наверное, я не такой, как ты, и просто не имею ничего против того, чтобы прятаться,– прошептал Люк.
Джен пристально посмотрела ему в глаза.
–Нет, ты такой же. Так же, как и я, ненавидишь сидеть в четырёх стенах. Может, даже больше. Прислушайся к себе. Каждый раз вспоминая, как, бывало, выходил из дома и работал в огороде, ты весь светишься. Оживаешь. Даже если других желаний у тебя нет, разве не хочется, как раньше, по-прежнему выходить на воздух?
Ему хотелось поскорее уйти. Джен была права. Права в каждом слове. Однако это не значит, что он должен идти с ними. Люк съёжился на огромном диване.
–Я не такой смелый, как ты.
Джен схватила его за плечи и заглянула в глаза.
–Да? Сюда ты прийти отважился? И кстати… почему только ты всегда проделываешь этот путь? Никогда не задумывался? Если я намного храбрее, почему не рискую жизнью, чтобы повидаться с тобой?
На это у него нашлась бы тысяча ответов. Потому что я первым тебя нашёл. Потому что в твоём доме безопаснее. Потому что ты мне нужна больше, чем ятебе. У тебя есть компьютер и друзья из чат-рума. Ты ездишь в разные места.
Люк заёрзал.
–Так безопаснее. Отец почти всё время дома. Я… я просто тебя оберегаю.
Джен отступила.
–Спасибо, мой рыцарь,– с горечью сказала она.– У меня и без того много защитников. Если ты так обо мне заботишься, почему бы не помочь мне получить свободу? Говоришь, не пойдешь на митинг ради себя, так сделай это для меня. Я больше никогда тебя ни о чём не попрошу.
Люк вздрогнул. Как не пойти, когда она так ставит вопрос? Только… он не мог.
–С ума сошла,– сказал он.– И я не пойду, и тебе не надо. Слишком опасно.
Джен презрительно на него посмотрела.
–Уходи,– резко сказала она.– Я стобой только время теряю.
От её слов повеяло холодом. Он встал.
–Но…
–Уходи,– повторила она.
Люк, спотыкаясь, побрёл к двери. Остановился у жалюзи и обернулся.
–Джен, ты не понимаешь, я хочу, чтобы у тебя всё получилось. Надеюсь…
–Одной надеждой ничего не добьёшься. Нужно действовать.
Люк вышел во двор. Он стоял, щурясь на солнце, вдыхая ароматы весенней свежести и опасности. Потом повернулся и побежал домой.
23
Дверь в кухню с шумом захлопнулась, но Люку было всё равно. Он был так взбешён, что перед глазами всё плыло. Какая наглость с её стороны заявить: «Я стобой только время теряю». Что она о себе возомнила? Он побрёл вверх по лестнице. Она всегда считала себя лучше него, просто потому, что из богатой семьи, хвалилась газировкой и чипсами, своим расчудесным компьютером. Ну и что? Пусть у её родителей куча денег, в ней самой нет ничего особенного. Ведь не она их заработала? И вообще, кто она такая? Просто глупая девчонка. Он уже пожалел, что с ней связался. Только и делает, что хвастается… хвастается да рисуется. И этот митинг – тоже хвастовство: эй, смотрите, я третий ребёнок! Сейчас подойду к дому самого президента, и мне ничего не будет! Хоть бы кто её подстрелил. Может, что-то поймёт.
Люк замер на пороге своей комнаты, не закрыв дверь чердака. Нет, нет, он берёт свои слова обратно. Не дай Бог, если сДжен что-то случится. Колени вдруг задрожали, он опустился на ступеньку, и вся ярость обернулась страхом. А если Джен на самом деле подстрелят? Ему вспомнился плакат, который она предлагала нести: «Свобода или смерть». Неужели она говорила серьёзно? Неужели ожидает?.. Додумывать мысль до конца он не стал. А вдруг Джен не вернётся? Надо бы пойти на митинг, чтобы только её защитить. Но он не мог…
