Отец Джен медленно повернулся.
–Можешь меня убить,– беспомощно подняв руки вверх, заметил он.– Я даже буду рад – смерть избавит меня от тоски по Джен. Но ты ошибаешься. Клянусь во имя всего святого… именем Джен… я на вашей стороне.
Отец Джен смотрел в глаза Люка и ждал.
Люк ощутил прилив гордости, что одержал верх и заработал право самому решать, как поступить дальше. Но откуда ему знать, что правильно? Не будет же отец Джен лгать, поклявшись её именем?
Люк зажмурился и опустил пистолет.
–Так-то лучше,– заметил отец Джен, шумно переводя дыхание.
Люк подпустил его к себе, отдал пистолет, и отец Джен положил оружие на стол.
–Хочу объяснить,– сообщил отец Джен, чуть запыхавшись. И сел.– Я работаю в главном управлении демографической полиции. И далеко не согласен с их деятельностью. Пытаюсь по возможности подорвать их деятельность. Джен тоже этого не понимала… но иногда приходится внедряться в ряды врага и действовать изнутри.
Он говорил, говорил и говорил. Люку казалось, будто отец Джен повторяет сказанное по два или три раза, но он не возражал, поскольку соображал так туго, что сразу ничего бы и не уловил.
–Ты читал что-нибудь по истории?– спросил отец Джен.
Люк попытался припомнить какие-то книги по истории в своей коллекции на чердаке. Интересно, можно ли сюда включить старые приключенческие романы?
–Только…– Он откашлялся.– Разве что книги, что давала Джен.
–Какие?
Люк показал на те, что стояли на полке над письменным столом.
–Ещё она давала статьи, распечатки с компьютера.
Отец Джен кивнул.
–Понятно. Выходит, ты ознакомился с пропагандой с обеих сторон,– кивнул отец Джен.– Обе далеки от истины.
–Как это?– спросил Люк.
–Правительство пытается убедить народ в том, что ему выгодно, передёргивая факты. Оппозиция делает то же самое, подгоняя статистику под свои теории. Короче, ничего ты не знаешь.
–Джен говорила, что компьютерным распечаткам можно верить,– обиженно сказал Люк.
Произнося её имя, он вздрогнул. И теперь её нет. Её нет. Просто не верится.
Отец Джен только нетерпеливо отмахнулся.
–Она верила в то, о чём мечтала. Но боюсь…– Он запнулся, будто сейчас сорвётся и разрыдается. Но только сглотнул ком в горле и продолжил:– Боюсь, я её поощрял. Сообщал необъективную информацию. Хотел поддержать надежду, что однажды закон о народонаселении отменят. Не знал, что она… она…
Люк испугался, что не перенесёт очередного срыва, и быстро его перебил:
–Так что я должен знать? В чём правда?
–Правда?– пробормотал отец Джен, цепляясь за слово, будто утопающий за соломинку. И быстро пришёл в себя.– На самом деле никто не знает. Слишком долго все лгали. Тоталитарным правительствам правда не нужна.
Люк мало что понял из сказанного, но дал отцу Джен выговориться.
–Ты слыхал про голод?
Люк кивнул.
–До него наша страна верила в свободу, демократию и всеобщее равенство. Потом наступили голодные времена. Правительство свергли, в городах начались массовые беспорядки из-за нехватки продовольствия, погибло много народа. Когда к власти пришёл генерал Шервуд, он пообещал закон, порядок и продовольствие для всех. Тогда людям больше ничего не требовалось. И они это получили.
Люк прищурился, стараясь понять. Речь взрослого человека звучала ясно и просто. Но она отличалась от привычной речи взрослых в его семье: родители обсуждали урожай зерновых, счета и вероятность майских заморозков. Это он понимал. А свергнутое правительство и массовые беспорядки в городах были выше его понимания.
–Богатые получили больше,– ляпнул он и покраснел, смутившись от собственной грубости.
Отец Джен засмеялся.
–Верно подмечено. Это, конечно, несправедливо, и гордиться тут нечем, но… Правительственные чиновники сознательно наделили некоторых особыми привилегиями… Наверное, Джен познакомила тебя с так называемой нездоровой пищей?
Люк кивнул.
–Вот тебе наглядный пример. Официально она запрещена, но ещё никого не арестовали за доставку богатым разных «деликатесов». И это чрезвычайно удобно, зная, что все могущественные правительственные чиновники далеко не бедные.
Даже цинизм в его голосе так напоминал Джен, что Люк чуть вновь не поддался горю. Но взял себя в руки и сосредоточился на том, что говорит отец Джен.
–Правительство считает, что держать остальных в бедности выгодно, поскольку на грани выживания люди работают с максимальной отдачей,– продолжил он.– И власти стараются, чтобы большинство благонадёжных граждан действительно выжили. Послушай разговоры родителей о других фермерах. Наверняка узнаешь, что больше никто не разоряется. Однако никто и не зарабатывает столько, чтобы жить в достатке.
Люк вспомнил о том, как родители постоянно думали о деньгах.
Выходит, они зря беспокоились? Ими просто манипулировали? Он было рассердился, но постарался не показывать, потому что у него возникли ещё вопросы.
–Но даже богатым приходится соблюдать закон о народонаселении. В этом…– Он сглотнул.– В этом есть необходимость? Людей слишком много? Правда?
–Вряд ли дело в этом,– ответил отец Джен.– Если бы продукты распределяли по справедливости… люди не паниковали бы… будь у нас нормальное правительство, признай оно, что без помощи всего народа ему не обойтись… Глядишь, и не пришлось бы ущемлять ничьих прав, чтобы выбраться из кризиса. И сейчас… Если бы некоторые семьи решили иметь троих, четверых детей, а другие жить без детей – какие проблемы? Но закон о народонаселении стал гордостью генерала Шервуда, его величайшим достижением. Вот почему даже богатые не пользуются привилегиями. Генерал подчёркивает это обстоятельство: «Смотрите, какая у меня власть над людьми».
–Значит, всё несправедливо,– сделал вывод Люк, стараясь ухватить смысл.
–Наверное, да,– согласился отец Джен.
Люк с облегчением подумал, что на самом деле ничего плохого в том, что он существует, нет. Пусть даже нелегально. Как ни странно, впервые после того, как прочитал книги, изданные правительством, он осознал, что эти два понятия никак между собой не связаны. Может, поэтому он так боялся идти на митинг. Если бы он по-настоящему верил, как Джен, то, наверное, пошёл бы.
И его бы тоже убили, как и её?
Об этом было страшно подумать, и он пришёл в замешательство.
Отец Джен посмотрел на часы.
–Нужно возвращаться на работу. Мне нельзя надолго отлучаться. Если хочешь, к завтрашнему вечеру достану тебе фальшивое удостоверение. А пока советую…
Он оборвал себя на полуслове, иЛюк не удивился.
