–Не надо её жалеть, Финн,– велела Эмма.– Мы ничего про неё не знаем.– Она присела рядом с девочкой и спросила:– Ты кто? Что ты здесь делаешь? Зачем лазаешь по чужим дворам?
Девочка повернулась к ней, не отнимая от лица рук, на которые упали спутанные русые волосы. Финн лишь мельком заметил её светлые ресницы.
–Пожалуйста, не надо никого звать,– попросила девочка.– Просто… молчите. Отпустите меня, а я никому не скажу, что вы здесь.
–Нас пятеро, а ты одна,– возразил Рокки.– Ты в меньшинстве. Не ставь нам условия. Мы тут главные!
Девочка съёжилась. Она искоса посматривала на ребят, словно искала способ вырваться и убежать.
–Рокки, не надо её запугивать,– сказал Финн.– Она же ничего плохого не делает.
–Здесь нет хороших людей!
–А мы?– напомнил Финн.
–Пусть скажет, кто она такая. Тогда мы решим, что с ней делать,– потребовала Эмма.
Девочка растопырила пальцы, и Финн увидел испуганный серый глаз.
–Пожалуйста, забудьте, что вы меня видели,– попросила она.– Я не хотела ничего плохого. Я просто пришла навестить подругу. Я близко знакома с людьми, которые здесь живут, честное слово!
–А с кем именно ты дружишь?– прищурилась Эмма.– И кого ты поддерживаешь: мэра или судью?
Эмма отлично умела задавать вопросы. Если эта девчонка за мэра Мэйхью, то она враг. Если за другую Натали и за судью Моралес, то…
«…То никто не гарантирует, что она хороший человек»,– грустно подумал Финн. Потому что в этом мире всё так ужасно устроено. Другая Натали и судья Моралес не могли открыто заявить: «Я на стороне добра и против плохого правительства!» Им приходилось притворяться злыми и жестокими. Делать добро они могли только втайне.
Финн не любил сомневаться. Он предпочитал точно знать, с кем имеет дело.
Он посмотрел на Чеза. Но тот молча шевелил губами, явно произнося про себя слова «подруга». Вид у него был озадаченный.
–Чез?– позвал Финн.
–По-моему…– начал тот.– По-моему, мы знаем эту девочку. Мы уже видели её… или слышали. Я узнаю её голос…
Остальные, кажется, тоже засомневались.
–А я нет,– заявил Финн.
Эмма, Рокки и Кона согласились с Финном. Даже Кафи, подражая старшим, помотала головой.
–У нас не хватило наушников на всех,– напомнил Чез.– Они были только у меня и у обеих Натали…
–А-а,– протянул Финн, а Эмма спросила:
–Она была в тот вечер на празднике?
Чез присел рядом с девочкой.
–Помнишь вечеринку, которая состоялась в этом доме неделю назад?– произнёс он очень мягко, как будто разговаривал с Финном.– В тот вечер… когда была стрельба. Ты, наверное, думаешь, что видела там свою подругу Натали. Но на самом деле…
–…Это была Натали из другого мира,– шёпотом договорила девочка. Она сдвинула руки, приоткрыв лицо, и посмотрела на Чеза, Эмму и Финна.– Вы тоже были там.
Финн потянул Чеза за руку.
–Я её знаю!– воскликнул он.– Она помогла Натали сбежать!
–Лана,– произнёс Чез.– Тебя зовут Лана.
В тот ужасный вечер на ней было ярко-синее платье. Но тогда все расхаживали в синем и оранжевом, и везде висели синие и оранжевые драпировки и флаги. Это были цвета политической партии, которая правила страной. Партии, к которой принадлежали главные злодеи.
При одном воспоминании об этих цветах Финну стало нехорошо.
Но теперь Лана была в тёмных джинсах и зелёной футболке, почти камуфляжной расцветки. Возможно, она хотела слиться с зарослями у ограды. Однако на лужайке её было хорошо видно.
Девочка открыла лицо и воскликнула:
–Вы всё правильно поняли! Мы на одной стороне!– Но она по-прежнему сутулилась и нервно озиралась, словно искала пути к бегству.
–Мы тебя не тронем,– сказал Финн таким же тоном, каким обратился бы к выпавшему из гнезда птенчику.– Мы знаем, что ты подруга Натали. Она нам рассказала. Теперь мы можем доверять друг другу.
Лана рассмеялась – невесело и горько.
–Доверять?– с издёвкой переспросила она.– Доверять?! Я теперь уже сомневаюсь, что могу доверять Натали – а ведь она моя лучшая подруга!
–Натали хорошая,– заверил Финн.– Мы-то знаем.
А потом он вспомнил, что им неизвестно, где другая Натали.
Он вспомнил, как выглядел дом, из которого они только что выбрались. Вспомнил телевизоры, которые внушали Грейстоунам, Коне и Рокки ужасные вещи.
А вдруг другая Натали тоже попала под власть телевизора? Вдруг он заставил её сделать что-нибудь ужасное?
Финн очень многого не знал.
Он даже не знал наверняка, выжила ли другая Натали в тот вечер. Может быть, Лана злилась на Чеза, Эмму и Финна за то, что они не спасли другую Натали. Наверное, она имела на это полное право.
А может быть, Лана злилась оттого, что они не спасли её.
–Твоя Натали цела?– спросил Финн, пытаясь как-то завязать беседу.– Ну… она не пострадала? Она здорова?
–В этом мире вообще есть здоровые люди?– буркнула Лана.
–Слушайте,– перебил Рокки, озираясь так же нервно, как Лана.– Очень глупо стоять и разговаривать на открытом месте. Нас могут увидеть.
–Верно,– кивнула Лана и, оттолкнув Эмму и Чеза, встала.– Наконец хоть кто-то сказал что-то разумное. Вы не мешайте мне, я не буду мешать вам, мы никому ничего не скажем, и никто не узнает…
–Хорошо,– перебила Эмма, осторожно положив руку ей на плечо. Она говорила так грустно, будто снова попала под действие бомбочек-вонючек.– Говоришь, никто ничего не узнает? А мы хотим, чтобы люди узнали. Поэтому мы должны доверять друг другу. Делиться тем, что нам известно.
–Этого никогда не будет,– огрызнулась Лана.
Финн похлопал её по спине: Лана, похоже, отчаянно нуждалась в ласке. Но девочка отпрянула – наверное, ей показалось, что Финн хочет её ударить.
От резкого движения она покачнулась и чуть не упала.
И у неё из-под футболки что-то высыпалось.
Монетки.
Финн, Эмма, Чез, Рокки и Кона потянулись за ними, но Лана закричала:
–Стойте! Нет! Нельзя! Даже не смотрите на них!– Она начала торопливо собирать монетки. Несколько штук она вырвала прямо у них из рук. Из беспомощного птенчика Лана превратилась в тигрицу.
Но Финн видел, как бережно она прижимала к себе монетки.
«А вдруг…»
Он оторвал скотч, которым было обмотано его правое запястье, и сунул руку прямо под нос Лане.
–Мы не воруем твои монетки!– крикнул Финн.– Мы просто хотим посмотреть! У нас есть свои! Точно такие же! Мы с тобой понимаем друг друга! Мы на одной стороне!
