–На пляже?– Девушка качает головой, затем хватает меня за руку и тащит в свою спальню.– Пойдем, глупышка. Наденешь что-то из моего.
Шкаф Патриши организован так же аккуратно, как и ее квартира. Она перебирает вешалки, вытаскивает несколько вещей, подносит их ко мне и вешает обратно. В конце концов девушка достает короткий комбинезон с принтом, напоминающим мне подушки на ее диване.
–Надень это,– командует она.
–Не-а,– качаю я головой.– Без обид, но этот комбез напоминает мне одежду для малышей. Кстати, как в нем ходить в туалет?
–Просто спускаешь вниз,– смеется Патриша.
–Типа, целиком?
–Ага.
–И остаешься голышом?
–В общем, да.
–И как мне провернуть это на пляже?
–Просто… красота требует жертв,– сообщает мне Патриша.
–Кажется, оно того не стоит.
–Даже ради Неро?– спрашивает девушка, бросая на меня коварный взгляд.
Боже, похоже, она не собирается сдаваться.
–Особенно ради него,– отвечаю я.
–Брехня!– говорит Патриша.– Я знаю, что между вами двумя что-то происходит. Вдруг ни с того ни с сего ты ходишь по вечеринкам. Он спасает тебя от копов…
Я сжимаю губу, словно это поможет мне лучше врать.
–Выкладывай!– требует она.
Бокал вина был вовсе не дружеским жестом. Этой девушке впору вести допросы для ЦРУ.
–Ладно!– выпаливаю я, как под пытками.– Мы целовались.
–Я так и знала!– ликующе шепчет она.
–Но не более того,– поспешно добавляю я.– И вряд ли это когда-нибудь повторится.
–Вряд ли…– повторяет Патриша.
–Скорее всего, нет. Определенно не повторится.
–Точно,– ухмыляется она.– И?
–И что?
–Он правда на вкус как вишневый пирог?
–Нет,– смеюсь я.– Но пахнет он потрясающе…
–Боже, я согласна…– стонет Патриша.– Я как-то примерила в школе его куртку. Мне хотелось остаться в ней жить.
–Запах его пота просто сводит с ума. У меня всякий раз кружится голова.
Приятно кому-то в этом признаться.
Патриша в восторге от того, что ничто человеческое мне не чуждо. Хоть иногда.
–Решено,– говорит девушка.– Сегодня ты будешь при полном параде. Сделаем из тебя настоящую красотку.
Я даю увести себя в ванную, где Патриша час возится с моим лицом и прической.
Волосы – это самое сложное.
–Ты как-то ухаживаешь за ними?– спрашивает Патриша.
–В смысле… расчесываю?
–Боже, крошка, не говори мне, что ты их расчесываешь.
–Ну… мне вроде как это необходимо.
–О боги. Никаких расчесок. Максимум гребень с широкими зубьями. А что насчет кондиционера? Шелковое полотенце для волос?
–Я использую шампунь-кондиционер…
Патриша вскрикивает, словно я в нее выстрелила.
–Ты просто убиваешь меня,– шипит она.
С тонной несмываемого кондиционера и бесконечным запасом терпения Патрише удается справиться с моей шевелюрой и превратить ее в нечто, действительно похожее на прическу,– во всяком случае, она уже меньше торчит во все стороны.
На мое лицо тоже уходит немало времени – макияжу предшествует увлажнение кожи и коррекция бровей.
Пока девушка наносит мне на нижние веки и щеки увлажняющий крем, я изо всех сил пытаюсь не заплакать. Еще никто и никогда так не ухаживал за мной. С такой любовью и нежностью.
–В чем дело?– спрашивает Патриша.
–Прости,– хлюпаю я.– Просто… э-э… моя мать никогда не учила меня заботиться о волосах и все такое.
Патриша ставит баночку с кремом и обнимает меня.
–Прости,– продолжаю я.– Я знаю, что это глупо. Я взрослая и могла бы сама все разузнать…
–Вообще без проблем,– говорит Патриша.– Только покажи мне, как поменять масло в машине, потому что я ни разу не делала этого с тех пор, как купила ее.
–Договорились,– соглашаюсь я и крепко обнимаю девушку.
–Отлично,– наконец говорит Патриша, закончив колдовать над моим лицом.– Смотри.
Она поворачивает меня лицом к зеркалу.
Странно, но я не вижу никакой разницы – это все та же я. Только другая версия меня, сияющая, как гребаный ангел. Легкий блеск на губах и щеках, немного подводки для глаз и грива мягких, вьющихся локонов, темных у корней и карамельных на концах, там, где их ласкало солнце.
И даже комбез выглядит чертовски привлекательно. Узорчатые полосы зеленого, голубого и кремового цветов смотрятся красиво и по-летнему, но не аляповато. Рукава спадают с плеч, оголяя их.
Еще Патриша дает мне сандалии и серьги-кольца с бисером, и внезапно у меня получается стильный наряд.
Затем девушка собирается сама, и это занимает в четыре раза меньше времени, хотя результат столь же сногсшибательный. Она надевает широкий белый топ и шорты, в которых ее ноги кажутся длиной в милю, и собирает волосы в свой фирменный конский хвост.
–Черт возьми,– говорю я.– Как тебе удается делать людей такими сексуальными?
–Да вообще!– широко улыбается подруга.– Во мне умер звездный стилист.
К пляжу Кэти Остерман мы подъезжаем на машине Патриши. Дорога занимает всего пару минут, потому что пляж находится на другой стороне Линкольн-парка. Уже почти полночь, и я немного озадачена, потому что городские пляжи к этому времени обычно закрыты. Не говоря уже о том, что костры и алкоголь там запрещены вовсе.
–Нас не выгонят?– спрашиваю я Патришу.
–Не-а,– мотает она головой.– Вечеринку устраивает Майли Келли. Ее отец – глава департамента парков. Так что, если никого не убьют, проблем не будет. И даже тогда… зависит от того, кто убийца.
На пляже действительно никого, но мы беспрепятственно спускаемся к воде. Я вижу вдалеке костер, уже полыхающий на песке,– сначала он напоминает факел, а затем, когда мы подходим ближе, маяк, который выхватывает силуэты сгрудившихся вокруг.
Я оглядываюсь на Линкольн-парк. С воды открывается удивительный вид, и город предстает как слоеный пирог – сначала полоска пляжа, затем густой зеленый парк, а над ним возвышаются колья центральных небоскребов. Странное зрелище из трех несочетаемых видов.
Не менее странно видеть пляж таким пустынным. Я слышу, как волны мягко бьются о берег. Я вижу, как светят звезды на темном небосводе.
Сложно узнать кого-то у костра. Все сияют оранжевым светом, освещающим лишь часть лица. Выделяются только Ливай и Сионе, потому что белые волосы Каргилла не спутаешь ни с чем, как и комплекцию полинезийца. Силуэт рядом с ними, наверное, тот придурок Пол. Заметив Эли Браун, я машу девушке.
