–Нет, нет, мнененужно обезболивающее. Вынепонимаете! Этого недолжно было случиться, янеготова стать матерью, янедолжна стать матерью, ясно? Мнесказали, чтоочень маловероятно, чтоя забеременею, почти невозможно, атеперь…
–Тыначетвертом месяце, дорогуша, и, судя потвоему анамнезу итому, какпротекает беременность, эточудо.
«Чудо».
Я закрыла глаза, пытаясь успокоиться иосознать происходящее. Четыре месяца… Чертов Николас Лейстер!
34
Ноа
Незнаю, когда я заснула, но, когда открыла глаза, увидела, чтоДженна сидит вкресле рядом скроватью исмотрит наменя. Еелицо было бледным иобеспокоенным. Увидев, чтоя открыла глаза, онавстала иподошла. Ялежала, закутанная, скапельницей влевой руке.
–Ноа, какты себя чувствуешь?– спросила она сострахом вголосе.
Увидев ее ивспомнив все, япочувствовала, какбудто мы обе оказались вдругом измерении, какбудто вдруг моя жизнь перестала быть моей ито, чтоя обнаружила, закрыло все двери, которые были открыты дляменя, какбудто теперь выход был только один, имне нужно было пройти через него.
–Кажется, хорошо,– ответилая.
Ребенок… Явсегда мечтала оребенке. Новсякий раз, когда я представляла себя сребенком,я, возможно, представляла, чтоусыновлю его вбудущем. Мнесказали, чтотравмы, которые я получила вдетстве, могут привести кпроблемам. Мнесказали, что, когда придет время длябеременности, мненужно пойти вклинику полечению бесплодия иузнать, какдействовать дальше. Яникогда недумала, чтосмогу забеременеть естественным путем… Боже, яведь даже принимала противозачаточные средства! Ничто, абсолютно ничто непредполагало, чтотакое может произойти.
Я села накровати иразделась. Очень осторожно подняла больничную рубашку иуставилась насвой живот.
–Такэто правда… Немогу вэто поверить,– яэтого неговорила, этосказала Дженна.
Я перевела взгляд нанее иувидела, чтоона побледнела.
–Чтотеперь делать?– спросилая, положив руки наживот. Могули я почувствовать что-то, чтоуказывалобы нато, чтовмоей утробе находится четырехмесячный плод.
Дженна покачала головой исела рядом сомной накровать.
–Ноа, ктоотец?
Я снова посмотрела нанее. Ядумала, чтоэто очевидно, хотя, если подумать, никто незнал, чтопроизошло вДень благодарения; никто, кроме Ника именя.
–Николас,– ответила я шепотом. Однолишь произнесение его имени вызвало боль вгруди.
Глаза Дженны расширились отудивления, азатем наее лице появилась широкая улыбка.
–Николас? НашНиколас? Нокогда?Как?
Какого черта она так счастлива?
–Этослучилось вДень благодарения. После того, какНикузнал оболезни матери, онбыл расстроен исказал…
–Боже мой, Ноа, этоже потрясающе! Подожди, тысказала День благодарения?
Ее взгляд вернулся кмоему животу, азатем намое лицо. Через несколько секундона, кажется, смогла посчитать.
–Четыре месяца, Дженна,– сказала я безнамека насчастье вголосе.– Врачи тебе несказали?
–Тышутишь? Ядаже незнала, чтомои подозрения верны, пока ты незадрала рубашку ине уставилась насвой живот, будто увидела инопланетянина.
–Тытолько что узнала?
Дженна кивнула.
–Янетвой родственник. Мненичего нехотели говорить. Ядаже поругалась смедсестрами– они нехотели пускать меня ктебе впалату.
Я глубоко вздохнула, чувствуя себя потерянной, какникогда вжизни.
Дженна взяла мою руку иположила ее намой едва выпирающий живот. Никто, ктоэтого незнал, немог сказать, чтоя беременна.
–Ноа, яиспугалась, потому что думала, чтоэто какой-нибудь парень изклуба, ноэто Ник! ТвойНик! Этопрекрасно.
Я отпустила ее руку ипосмотрела нанее.
–Чтопрекрасного, Дженна?– ответила я изаметила, насколько сильно я расстроилась, потому что аппараты, ккоторым я была подключена, начали настойчиво пищать.– Чтоя беременна вдевятнадцать лет отмужчины, который меня больше нелюбит итеперь сдругой девушкой? Чтовэтом прекрасного?!
–Ноа, успокойся, япросто хотела сказать…
–Нет!– крикнулая.– Ничего неговори ине радуйся, потому что это плохие, этодерьмовые новости. Янехочу ребенка, нехочу растить его одна, темболее ребенка Николаса,– япочувствовала, какслезы катятся помоим щекам, ипоспешила вытеретьих.– Ядаже незнала, чтобеременна! Какая мать незнает, чтовнутри нее ребенок? Какой матерью я длянего стану, если мне нечего дать?
Дженна выглядела такойже потерянной, какия, ине знала, чтосказать. Казалось, онабоялась открытьрот.
–Ноа, кактолько Ник узнает…
–Даже недумай обэтом!– прокричала впаникея.– Несмей никому ничего говорить, Дженна!
Она посмотрела наменя широко раскрытыми глазами, удивленная исовершенно несогласная.
–Ноа, тыдолжна сказать ему,– заявилаона, игнорируя мои слова.
Черт, яхотела встать иуйти, хотела побыть одна иподумать, нокаждый раз, когда я планировала побег, увиденное вкабинете возвращалось комне.
Прежде чем я успела сказать «нет», дверь открылась, ив комнату вошел доктор.
–Уменя хорошие новости, мисс Морган,– объявил он спапкой вруке. Онпосмотрел надокументы, снял очки иснова сосредоточился намне.– Никаких заболеваний, связанных сбеременностью, увас нет. Сердцебиение ребенка стабильное инормальное,– продолжил он, япочувствовала тепло внутри.– Выуже вошли вовторой триместр, иименно сейчас врачи рекомендуют сообщить семье, чтоувас осложненная беременность, хотя это неозначает, чточто-то пойдет нетак. Втечение двух–трех недель вы сможете узнать пол, и, если заметите какое-либо движение вматке, этозначит, чторебенок уже может двигаться.
Дженна посмотрела надоктора так, будто он сказал, чтоуменя вживоте пришелец, ноу меня опять началось головокружение… Япросто лишилась дара речи.
Увидев, чтоя немогу говорить, онподошел кстолу ипродолжил какни вчем небывало.
–Кровотечение, скоторым вы поступили вполночь, прекратилось, иэто хорошо. Нов ближайшие недели желательно сделать замеры шейки матки. Явведу вам прогестерон, потому что анализы показали, чтоон очень низкий. Очень важно, чтобы вы следовали всем инструкциям изсписка, который вам выдадут.
Я кивнула, немного ошеломленная таким количеством информации.
–Абсолютный постельный режим, мисс Морган. «Абсолютный» означает, чтоя хочу, чтобы вы вставали только дляпоходов втуалет, понимаете?
Я кивнула, думая, как, черт возьми, объясню свое отсутствие вуниверситете, нераскрывая беременность?
–Увидимся через две недели. Вслучае повторного кровотечения следует немедленно вернуться вбольницу. Есликровотечение будет коричневого цвета, этохорошо: значит, гематома сходит, ясно?
Я снова кивнула, хотя вглубине души знала, чтодолжна спросить его отысяче вещей.
