Николас выдохнул через нос икрепко сжал руль.
–Намнужно поговорить омоей квартире вцентре… Знаю, тынехочешь туда переезжать, ия это уважаю, нонам нужно разобраться. Отель– отличный вариант, нов нем я привлекаю слишком много внимания, асейчас это последнее, чего я хочу.
«Нам?»
–Яоплатила свою квартиру иожидаю, когда перееду внее, Ник,– сказалая, желая вернуться внее, провести некоторое время водиночестве иподготовиться ковсему, чтомне предстоит.– Аты возвращайся всвою.
–Тыправда этого хочешь? Житьпорознь?– егоголос выражал боль игнев из-за моих слов.
–Мынеможем жить вместе, потому что мы невместе.
И, какбы я этого нихотела, такова была реальность.
–Боже мой, Ноа, всеизменилось, нетакли?
Я покачала головой, этобыло именно то, чего я опасалась.
–Единственное, чтоизменилось, такэто то, чтоуменя будет ребенок, ноникто неговорит, чтомы стобой должны снова жить вместе. Прошу принять это, такчто…
–Такчто что?– сказал он, резко поворачивая направо ивъезжая напарковку отеля.– Яоблажался, нотеперь позабочусь отебе.
–Очем ты собираешься заботиться?– возмущенно ответилая.– Янесобираюсь быть скем-то, ктоболее чем ясно дал понять, чтонебудет снова меня любить, темболее доверять мне, такчто давай вернемся кначалу. Тыможешь заботиться оребенке иобо мне, нона этом все. Янесобираюсь жить стобой, несобираюсь выполнять то, чтоты мне говоришь, ине собираюсь менять своего врача. Поканерожу, ябуду принимать решения, акогда ребенок родится, мыобсудим, каквоспитывать его вместе, нокаждый всвоем доме.
Я вышла измашины, хлопнув дверью. Этобыло именно то, чего я боялась ссамого начала, чтоНиколас увидит вбеременности извращенный способ отомстить мне. Так, однако, дела неделаются, янеискала жалости Николаса ине собиралась подчиняться ему… Ей-богу! Какбы меня ниранил его отказ, ябы никогда несделала сним ничего подобного. Ябы никогда незаставила его вернуться комне.
Николас молчал, пока мы невошли вномер.
–Итак, твой план состоит втом, чтобы каждый изнас продолжал жить своей жизнью, ачто дальше? Совместная опека? Этого ты хочешь?– спросил он, садясь накрай кровати инаблюдая, какя начинаю снимать одежду свешалок ибеспорядочно складывать ее настолике перед кроватью. Мойвзгляд насекунду оторвался отодежды иостановился нанем. Онказался спокойным, ноя очень хорошо знала, чтоскрывалось заего спокойствием. Емусовсем непонравилось то, чтоя сказала вмашине, итеперь, когда я услышала изего уст этот вопрос, мнетоже стало непо себе.
–Нампридется делить дни, выходные, праздники… Тыэтого хочешь? Хочешь, чтобы наш сын разрывался между родителями?
Мои глаза наполнились слезами отужасающего будущего, которое он описал. Язнала, каково это, расти вот так: половину своей жизни уменя небыло отца, адругую половину я пряталась, опасаясь, чтоон причинит мне боль. Никтоже пережил расставание родителей, амать бросилаего.
Намгновение я представила, какмой милый мальчик, сбольшими голубыми глазами исветлыми волосами, каку меня, проходит через то, через что пришлось пройти нам обоим, имое сердце заболело так сильно, какникогда раньше. Язакусила губу, пытаясь сдержать дрожь, аНиколас встал иподошел комне.
–Позволь мне заботиться овас,– попросил он, егорука гладила мое лицо, аглаза сжелезной решимостью смотрели вмои.– Понимаю, чтосказал тебе, чтонесмогу простить тебя, ия немогу выкинуть это изголовы стех пор, какмы расстались: твоя реакция, твоя печаль… преследовали меня каждый день нашей разлуки, Ноа. Всеизменилось, теперь все по-другому, яизменил свое мнение. Когда я увидел нашего сына, Ноа… Черт, ябыл самым счастливым человеком наземле, ине только потому, чтоуменя будет прекрасный ребенок, нои потому, чторядом будет женщина, которая перевернула моймир.
Я зажмурила глаза ипочувствовала, какслезы подорвали мое самообладание. Никприжался лбом комне ивздохнул, обдавая меня своим теплым дыханием.
–Мыпричинили друг другу много боли, Веснушка, недумай, чтоя непомню ниодного обидного слова, слетевшего смоих уст. Да, мнехотелось, чтобы ты страдала также, какстрадаля, ноникогда, Ноа, никогда я несомневался, чтоты женщина всей моей жизни.
Я открыла глаза.
–Ябросил Софию,Ноа.
Мое сердце бешено забилось примысли оних, отех ночах, когда я плакала всвоей постели, видя их вжурналах илипо телевизору. Когда Ник сказал, чтоона была длянего лучшей женщиной, более зрелой, умной… Всеэто было живо впамяти, ия знала, чтоэто всегда будет занозой вмоем сердце.
–Тебе неследовало,– янесмотрела нанего, когда говорила, ноего рука обхватила мой подбородок, заставляя поднять взгляд. Оннепонимал моих слов, ноя продолжала говорить.– Николас, тынесможешь забыть, чтоя изменила тебе, ия несмогу снова тебя потерять… Ябоюсь, такбоюсь, чтомы снова несможем быть вместе.
–Позволь доказать тебе, чтоя говорю чистую правду,Ноа.
Я покачала головой, итогда он взял мое лицо всвои руки ипоцеловал меня так, какхотел стех пор, какмы расстались. Егогубы коснулись моих, сначала один, азатем два раза. Егоязык вошел вмой рот, ия растаяла отего вкуса, отощущения его вмоем теле, егорука обвила мою талию, амои ноги обхватили его бедра. Онприкусил мою губу, пососал ее, азатем поцеловал, ожидая отменя ответа, который непоследовал. Егослова парализовали меня, этобыл момент, когда я увидела свет вконце туннеля, нотакже поняла, что, чтобы добраться туда, мнепридется преодолеть всевозможные препятствия, которые неуверена, чтосмогу преодолеть.
Затем Николас отстранился отмоего рта иопустил меня наземлю.
–Последние несколько дней ты даже неприкасался комне… Ядумала…
–Янеприкасался ктебе, потому что еслибы начал, тоуже несмогбы остановиться,– оправдывался он, прислоняясь комне лбом.– Яхотел дать тебе больше свободы, нехотел заставлять делать то, чего ты нехотела…
Уменя пропал дар речи.
–Уменя будет ребенок оттебя, Ноа,– сказал он, глядя мне вглаза.– Ия буду стобой, сколькобы времени нипотребовалось, чтобы доказать, чтоя никуда неуйду.
Боже мой… онсерьезно? Былили его слова правдой? Ялюбила этого человека всей душой ихотела только, чтобы он снова любил меня, какя любилаего.
–Давай помедленнее, Ник,– сказалая, онсел ис улыбкой посмотрел вмои медовые глаза.
–Лучше начнем снуля,– решилон.
43
Ник
Я помог ей собраться. ПокаНоаходила покомнате, яукрадкой наблюдал заней сблагоговением. Японимал, чтобудет трудно доказать серьезность моих намерений, особенно после того, какя практически поклялся ей, чтомы больше никогда небудем вместе. Ноэто все неимело значения дляменя. Вглубине души я всегда надеялся, чточто-то произойдет, ичто причина, заставившая меня вернуться кней, будет достаточно уважительной, чтобы я нечувствовал, чтоизменяю себе.
Моим самым большим страхом всегда было навсегда потерять ее. Ядумал, что, расставшись, мыпоступили правильно. Мнебыло нелегко прощать, вэтом Ноа была права: моясобственная больная раком мать все еще боролась замое прощение, ия все еще боролся ссобой, чтобы проститьее.
