Похоже, Девонсгейт испытал облегчение.
– Да, миледи. Я сейчас принесу лед для вашего лба. – Любезно поклонившись, он удалился, бесшумно закрыв дверь.
Фиона поднялась и подошла к окну, сцепив перед собой руки. Как начать этот разговор? Может ли она потребовать, чтобы он изменил свое поведение? Она похитила его и заставила жениться на ней. Имеет ли она право требовать от него, чтобы он был… верным ей?
Но она на самом деле хотела другого. Она заслуживала по крайней мере уважения и…
Из окна донеслись странные, похожие на удары града звуки. Нахмурившись, она раздвинула толстую штору. Град стучал по стеклу, накапливался на подоконнике. Фиона удивленно посмотрела на Джека:
– Приехали мои братья?
Джек кивнул.
– И где они? В гостиной? Почему ты не сказал мне?
– Они ушли, чтобы вернуться. – Джек изобразил веселую улыбку. – Они обещали.
– Куда они отправились?
– Я не знаю, хотя двое из них планируют надолго остаться в городе.
– О Господи! И кто эти двое?
– Дугал и Хью. – Джек нахмурился. – А может, Хью и Грегор Я не помню. Ты выяснишь это довольно скоро.
– Что это означает?
– Ты сможешь спросить их, когда они явятся с визитом. Я не могу говорить за них. – Джек вскинул бровь. – А ты не знаешь, кто из них способен вызывать град?
– Грегор, у него ледяной характер. Остальные из нас способны лишь вызвать дождь.
– Или тучу, которая висит над моей каретой со вчерашнего вечера.
Опять одни неприятности от ее характера! Взгляд Фионы упал на поднос с едой, и она с видимым облегчением направилась к нему.
– Нам нужно поесть.
Джек скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.
– Непременно.
Фиона распределила джем на два тоста и положила их на тарелки, рядом с тонкими кусочками ветчины и вареными яйцами.
Снова послышался стук в дверь, и на пороге появился Девонсгейт с куском льда, обернутым в квадратную льняную салфетку. Он передал лед Фионе, налил ей в стакан чай и немного эля в чашку Джека, после чего удалился.
Фиона приложила лед ко лбу и стала наблюдать за Джеком. Когда он сделал хороший глоток эля, его сюртук натянулся, обрисовав мускулистую руку. Он был так красив, так привлекателен!
– Где ты был этим утром?
«Проклятие! Я не собиралась об этом спрашивать! Куда подевалась заготовленная мной речь?»
Он поставил чашку на стол, выражение лица его сделалось непроницаемым.
– Если ты хочешь это знать, я был в игорном зале. Уж коль разговор начат…
Фиона прокашлялась.
– Джек, мне совсем не понравилось оставаться одной этой ночью. В следующий раз, когда ты соберешься уходить, я хотела бы пойти с тобой.
Это не казалось неразумным. Это было сказано спокойно, было обоснованным и…
– Нет.
– Что?
– Ты слышала. Игорный зал – не слишком подходящее место для хорошо воспитанной леди.
– Как и для хорошо воспитанного мужчины, – жестко парировала Фиона.
Выражение лица у Джека сделалось суровым.
– Ты просишь меня о том, чтобы я отказался от своих развлечений?
– Нет. Я имею в виду… Проклятие, не знаю, что я имею в виду, разве лишь то, что ты не должен предаваться пьяному разгулу.
– Я не «предавался пьяному разгулу». А даже если и так, я не понимаю, какое тебе дело до этого.
Фиона сжала кулаки.
– Все, что ты делаешь, – это и мое дело. Мы женаты.
– Только номинально. – Джек снова откинулся на спинку кресла, скрестил руки на груди. – Я согласился наградить тебя ребенком, но я не отдам свою свободу. Если я хочу пойти в игорный клуб, я пойду. И ты не можешь меня остановить.
Раздражение возрастало. Ну что ж, чудесно! Если он думает, что она будет покорно сидеть дома, пока он носится по городу, с вожделением поглядывает на женщин и делает еще бог весть что, то ему скоро придется думать иначе.
– Отлично, но все то, что делаешь ты, я также могу делать.
– Фиона, это не гонки.
Она пожала плечами:
– Если ты хочешь свободы, бери ее. А я возьму себе свою.
– Проклятие, Фиона, ты не можешь…
Раздался легкий стук в дверь, и в комнату вошел Девонсгейт, сопровождаемый слугами, которые несли ведра с горячей водой. Слуги налили воду в большую ванну и удалились.
Девонсгейт положил аккуратно свернутое полотенце рядом с ванной и добавил ароматические соли в воду. Комната наполнилась запахом сандала.
Девонсгейт собрал посуду и повернулся к Фионе:
– Какие-нибудь еще распоряжения, миледи?
Фиона посмотрела на помятое платье.
– Надо будет почистить и погладить платье.
– Одежда Фионы пропала в грозу, – пояснил Джек. – Мы купим ей новые платья днем.
– Да, милорд. Я закажу карету. – Дворецкий поклонился и ушел.
Воцарилось молчание. Фиона медлила, то и дело поглядывая на ванну.
– Ты не собираешься принимать ванну? – спросил Джек.
Фиона покраснела.
– Я надеялась, что помоюсь одна.
Джек неожиданно хмыкнул.
– Фиона, я уже видел тебя обнаженной и содрогающейся от страсти. Почему ты не хочешь раздеться при мне сейчас?
Почему-то казалось, что минувшей ночи не было вовсе.
– Я просто… – «Что? Отказываюсь от близости с ним, потому что он не согласился выполнить все мои просьбы?» Им придется продолжать интимные контакты, если они собираются зачать ребенка.
Кроме того, она никогда не испытывала ничего более впечатляющего, чем их любовная игра.
Фиона бросила взгляд на Джека и едва не улыбнулась. Он покачивался в кресле, выглядел расслабленным, если не считать того, что одной рукой сжимал подлокотник с такой силой, что у него побелели костяшки.
И вдруг ее осенило. Он испытал такое же потрясение ночью, как и она!
Фиона встала и направилась к ванне, затем наклонилась, чтобы попробовать пальцем воду. Поднявшийся от воды пар защекотал нос, она ощутила запах сандала.
Тело Джека внезапно напряглось. Фиона улыбнулась. Есть много способов добиться желаемого. Фиона повернулась к нему лицом и расстегнула вверху платье. Теперь уже обе руки Джека впились в подлокотники кресла.
И в самом деле, существуют разные способы привлечь внимание этого упрямца. И какое это было внимание!
Фиона стянула платье с одного плеча, затем остановилась.
