—Прошу прощения, ваше сиятельство, но возможно стоит поднять те документы, которые мы получили во время облав?— спросил, нахмурившись, Строганов.— Мы же тогда много чего нашли, совсем не доброго.
—И что нам с этого толку?— отмахнулся Мирослав.— Нет, придержим пока. Это такая вещь, не знаешь когда пригодится. Пара десятков наркоманов, да еще и в нашем заведении, это скорее позор нам, чем ордену. Это мы не сумели наладить контроль, так что скорее придется свалить все на этого мальчика… как его?
—Геннадий Беляков. Его раньше прочили в преемники Романа.— не сумел сдержать я улыбку, когда граф недовольно поморщился.— А теперь даже не знаю. Судя по записи, он нас чуть ли не во всех смертных грехах винит. Продали, предали… знатно его против рода Суворовых настроили.
—Им даже стараться особенно не пришлось.— ответил Мирослав.— Надо было его угомонить раньше пригреть… да руки не дошли, один слишком колючий молодой человек отнимал все внимание. Но сейчас парень будет под защитой рода, приспособим его куда-нибудь. Благо он дарник не из последних…
—Боюсь, ваше сиятельство, что не выйдет.— чуть поклонившись проговорил Василий.— Во время сражения Александр разбил его резонатор, используя шило. Но у него выхода не было, если бы не это — парень не остановился бы, продолжил сражаться до самой смерти.
—Вот как… значит мне еще и за поломанный алмаз перед конторскими отвечать.— вздохнул Мирослав.— Нам очень сильно повезло что в данный момент мы у императора на хорошем счету, иначе эти мелкие неурядицы вполне могли бы превратиться в неразрешимые проблемы.
—А наш император не как этот, Георг? Разве не свита управляет королем?— удивленно произнес я.
—Свита делает короля, не управляет.— поправил меня Мирослав.— За Петром большая часть рода Морозовых, Долгоруких, Юсуповых и многих других влиятельных семей. Мы — лишь одни из многих. Но в то же время, личная сила государя — очень значима. Он один из немногих реальных обладателей первого ранга. Некоторые даже считают, что он — вне категорий. К счастью, ситуаций, где пришлось бы показывать такую силу на его жизненном пути не представилось.
—И все же именно вы с Долгоруким закрыли его от покушения.— заметил я, взглядом показав на увечья.— И заплатили за это не малую цену.
—Там были не только мы, большая часть гвардейцев просто погибла на месте. А мы, скажем так — это наш долг, прикрыть императора своими телами, если больше мы ничего сделать не можем.— не слишком довольно проговорил Мирослав.— К тому же, кто мог знать, что эти твари создадут… подобное.
—Можно хоть немного подробностей, чтобы понимать, с чем мне возможно придется иметь дело?— поинтересовался я.— А то в училище ходит море слухов, но никакой конкретики.
—Незачем тебе об этом думать, потому что не будет ничего подобного в твоей жизни.— отмахнулся Мирослав, но тут же поднял ладонь, задумавшись.— Но с твоим везением и незамутненным везением попадать в абсурдно опасные ситуации, может и есть смысл. Умудрился же ты, при контроле службы безопасности быть дважды похищен?
—А… то есть это теперь не их провал, а мое везение?— протянул я, и сидящий рядом Строганов резко закашлялся.
—Считай, как знаешь, выводы были сделаны, виновные наказаны.— ответил Мирослав, с кривой ухмылкой посмотрев на денщика.— Культ детей господа завербовал одного из секретарей государя. Ординарца княжеских кровей, наследника рода Штольц. Ему промыли мозги, выкачали внутренние жидкости накачали жидкой взрывчаткой и заставили прийти во дворец, на совещание министров.
—Живая бомба?— ошарашенно проговорил я. Даже для меня, человека с достаточно богатой фантазией, это было за гранью добра и зла.— А что его родственники? Свидетели?
—Мертвы. Их использовали в ритуале, подвесив за ноги вскрыли горло и кровью начертили пентаграммы по всему особняку. Оставшиеся дальние родственники ни в какую не хотят приезжать в Петроград.— ответил Мирослав.— Предпочитают оставаться в Германии. Хотели особняк продать, но фото просочилось в прессу, так что вряд ли это проклятое место теперь кто-то купит.
—Ну, смотря какая у него цена будет.— проговорил я, делая себе пометку. Бароном я еще не стал, и все шансы что и не стану, а вот недвижимость, для моих собственных нужд, очень может и пригодится. Особенно если она стоит существенно ниже рынка. Нужно только выждать, пока зарубежные владельцы в конец отчаются продать дом. Как раз полгода-год у меня есть.
—Цена… есть вещи, которые невозможно купить ни за какие деньги.— покачал головой Мирослав.— Ты должен это усвоить. Дворянская честь, репутация — это не то чем можно разбрасываться даже в мелочах. Возьмем для примера тот же особняк, сейчас он прочно ассоциируется с культом Детей господних. Если ты его купишь и заселишься в него, в начале тебя будут считать храбрецом и человеком без предрассудков. Затем, через совсем короткий промежуток времени, пойдут слухи о том, что ты можешь и сам быть связан с культом. Поверь, люди легко верят в такую чушь.
—И что дальше? Умные люди не купятся на подобную ложь.— поморщился я, от развеявшегося идеального плана по обогащению.
—Умные как раз не пренебрегают даже такими мелочами. Все противники культа сделают у себя пометку. Начнут внимательней присматриваться к слишком быстро взлетевшему юноше. И те, кому надо увидят… тебя. Во всей красе.— усмехнулся Мирослав, раскрытой ладонью ткнув в мою сторону, словно взвешивая.— Слишком быстро возвысившийся, слишком удачливый, слишком…
—Они и так обратят внимание, уже обратили, а после турнира будут смотреть еще тщательней, но пока они думают о других причинах, но стоит им только дать повод и количество твоих врагов может резко вырасти.— подытожил граф.— Культ в столице ненавидят не многим меньше, чем бомбистов и смутьянов.
—Спасибо за науку, ваше сиятельство.— задумчиво поблагодарил я.— С такой точки зрения на проблему я не смотрел.
—На здоровье.— отмахнулся Мирослав, будто это ему ничего не стоило, но я успел заметить легкую улыбку.— Кто еще может научить молодых, как не старики? Не денщику же пенять за твое воспитание. А раз уж ты выиграл, закончил отборочный этап и твердо решил продолжать участие в турнире, останься сегодня на ужин. Давненько мы не сидели за столом всей семьей.
—Как скажете, ваше сиятельство.— ответил я, понимая, что за ужином могут обсуждаться вещи, которых в иных обстоятельствах я не услышу. Не тот круг общения у меня, пока что. Приходится обходиться данными из сети, уроками по политэкономии и собственными выводами, которые часто сильно искажены прошлым опытом.
До ужина оставалось еще несколько часов, но отдохнуть не вышло, да я и не собирался. Правда предпочел бы вернуться к тренировкам и медитации, а пришлось заниматься нарядом для ежедневного ношения. Портной, вызванный для этого, измерял меня с головы до пят, цокая языком и делая пометки в небольшом блокноте.
—Потрясающе, вы так выросли, молодой человек.— чуть гнусавя проговорил портной, явно имеющий хорошие еврейские корни.— Если бы я не знал вашего денщика и не узнал шрама, сказал бы что передо мной совершенно другой человек. Хотел бы я сказать — «как быстро растут чужие дети», но вы уже далеко не ребенок.
