Пришлось присесть между стеллажами, в темном углу, и выждать пока зрение и слух приспособились. Запахи вообще пришлось отключить напрочь, иначе можно с ума сойти. Благодаря контролю энергии это удалось сделать за несколько секунд, как и добавить к обычному зрению — виденье аур.
— Манька, воды принеси! — гаркнула прямо над ухом дородная тетка в испачканном переднике. Мимо нее тут же прошла девушка, а другая пронесла целую стопку тарелок. Я использовал миг, пока все три женщины смотрели в разные стороны и юркнув под рукой дородной оказался на продовольственном складе.
Огромная куча коробок, стоящих вдоль стен холщовых мешков и груд банок с консервами. Как все это помещалось в крохотной коморке — не знаю, но я без труда нашел то, за чем пришел — в одном ряду с яблочным уксусом и лимонной кислотой стояло несколько бутылок с водкой и даже не большая канистра спирта.
Недолго думая, я забрался рукой вглубь этой «батареи» и выбрал самую дальнюю, но при этом довольно приличную «русскую». А когда уже собирался уходить раздался тихий свист. Мгновенно оценив ситуацию, я вжался в стенку, прикрывшись полупустым мешком с пшеном. Вовремя.
Дородная повариха, едва протискиваясь меж полками, прошла до конца кладовой и открыв холодильник сунула что-то в заранее подготовленный кулек. Она прекрасно знала свое хозяйство, а потому даже не оглядывалась по сторонам, когда снова прошла мимо. И черт меня дернул не прыгнуть за ней, а вернуться и заглянуть в холодильник.
Грязно выругавшись про себя, я дождался очередного визита женщины и прошмыгнул у нее за спиной. Секунда грохота, мелькание ауры рядом, и вот я уже снова на улице. Полминуты перенастройки позволили вернуться в норму, а когда я махнул рукой остававшемуся в столовой Шебутнову ко мне присоединился оставшийся взвод.
— Нужно будет предупредить всех наших. — сказал я, оглядываясь по сторонам. — И поставить двух соглядатаев, рядом со столовой.
— Всех наших, это кого? — удивленно спросил Леха.
— Всех первокурсников из нашего барака. Одним идти нельзя, попадемся — отчислят. — объяснил я, ничего не объясняя. — Нам понадобятся маски, на все лицо.
— Понял, сделаю. — кивнул Шебутнов, хотя по нему было видно, что ничерта он не понял, но этого сейчас и не требовалось.
Через полтора часа, когда солнце село, поставленный им соглядатай, один из тощих узкоглазых крепышей с дальнего востока, постучал в окно. Два раза сигнал повторять было не нужно, и вся наша компания высыпала на улицу. А за нами — почти весь первый курс барака ТУФ,
— Эй, мелкота, какого черта вы задумали? — вышел нам на встречу куривший в кустах Таран. — Куда поперлись на ночь глядя? Отбой…
Часть группы у меня за плечами замедлилась, но больше половины даже не стало слушать старшего. Позвали — значит надо идти. Зачем? Надо. Через три минуты маленькая группка, в почти сотню человек, сидела в кустах напротив служебного выходи из столовой. Фонари тут не работали — я еще днем выбил лампочку, так что нам было прекрасно видно, как неспеша, гружёные тяжелыми сумками, на воздух выходят кухарки.
— Ждем, надо чтобы они отошли от дверей. — приказал я, натягивая разрезанный носок на голову. — Пора. Леха, отрезаешь от здания.
— Понял. — кивнул Шебутнов, и похлопав несколько человек увел их за собой. И только когда кухарки подошли к нам почти вплотную, я вышел из кустов.
— Ой напугал. — подпрыгнула, взвизгнув, дородная тетка, но мешков из рук не выпустила. — Пошел вон отсюда, черныш.
— Черныш? — добавив в голос хрипотцы усмехнулся я. — Чеб нет. Куда собралась, несушка?
— Да как ты смеешь! — возмутилась кухарка, я шагнул вперед, и она попыталась отмахнуться пакетом. В тусклом свете дальних ламп мелькнуло лезвие складного ножа, ручки пакета порвались и на дорожку рухнули мороженные свертки.
— Я спрашиваю, куда ты собралась, с нашим мясом! — взревел я. Восемь десятков студентов, собиравшихся лечь спать на полупустой желудок, поняли, что происходит. Живое кольцо сжалось, и в глазах тетки недоумение сменилось животным ужасом.
Глава 12
— Мальчики, вы чего? — всхлипывая подалась назад кухарка. — Я кричать буду!
— Ага, давай, зови охрану. — усмехнулся я. — Пока они бежать будут, мы как раз закончим. Верно, парни? А потом, когда приедут полицаи, ты им все расскажешь. Все. И про ворованное мясо, и про спирт, и про отраву.
— Это случайность! Какое мясо. — пробормотала внезапно осунувшаяся тетка.
— Проверить сумки. — приказал я, не забывая менять голос. Через минуту у меня под ногами лежало килограмм двадцать мороженной говядины. Курица в прозрачных пакетах, та самая которой не нашлось в бульоне. Несколько килограмм сухофруктов, полный пятикилограммовый мешок сахара…
— Вы удивительные женщины, на вид такие хрупкие и нежные, а сумели на себе столько упереть. — со смесью ярости и зависти проговорил я. — Кажется у нас тут конфликт интересов. Вам что больше интересно, три года нормально готовить не обкрадывая нас, сиротинушек, или сразу отъехать? Если один из нас, несовершеннолетних, вас порешит, он как раз через три года выйдет.
— Не посмеешь! — в ярости брызжа слюной и тряся щеками заорала тетка. А в следующую секунду она уже отшатнулась от звонкой пощечины и схватившись за лицо рухнула задом на асфальт. Раскрыла рот чтобы зареветь, но я успел подойти ближе и перед ее глазом замерло лезвие.
— Вы крысы пернатые, не поняли куда вас послали? Нам здесь терять нечего. Совсем нечего. Мы сюда со всей страны рвались не для того, чтобы нас курицы обносили. Не для того, чтобы подыхать от голода. — сказал я, приблизив наклонившись к икающей от страха кухарке. — Семью свою порадовать хочешь? Вернуться домой, живой. С тем что тебе причитается и при этом с целым личиком?
— Я все про вас расскажу. — всхлипывая произнесла тетка, и тут же, взвизгнув, начала отползать задом по асфальту, стуча пятками, когда лезвие укололо под глазом. Из крохотной ранки вытекла густая капля крови, которую кухарка тут же размазала, и снова взвизгнув грохнулась в обморок.
— Э нет. — усмехнулся я, и наклонившись к тетке от души нажал на болевую точку между ребрами. А когда эта свиноматка, снова взвизгнув, пришла в себя, приблизил лезвие к правому глазному яблоку. Стоящие неподалеку кухарки побелели так, что это стало заметно даже в темноте.
— У вас два варианта. Вы продолжаете работать в училище, но готовите нормально, из всех продуктов, которые вам выдают. И тогда через три года мы выпустимся и у вас снова наступит лафа. Или вы увольняетесь завтра с утра. — я демонстративно вытер лезвие ножа о грудь свиноматки. — Если вы, конечно, хотите жить. Продукты вернуть на кухню, мясо на завтрак. Сухофрукты — в барак. Не пропадать же добру?
Несколько учеников поддержало меня, заржав, и я отступил в тень, наблюдая дальнейшую картину со стороны. Осунувшуюся, с опустившимися плечами и размазанной по лицу кровью, повариху под руки затолкали обратно на кухню. Ее товарки прошли сами, и занесли все наворованное. А через пять минут они вышли и быстрым шагом направились к проходной, все еще бледные, но умытые и с пустыми руками.
