— Они поголовно несут бред, о котором явно договорились заранее. — в спокойном голосе Сергея впервые прорезались стальные нотки. — Даже идиот увидит это, а я себя к таким не отношу. Так что я спрошу еще раз — вы ответственны за то, что главная повариха Надена отравилась кексами?
— Как я могу быть за это ответственен? — с удивлением спросил я. И в самом деле, как? Не я же травил кексы? Если бы она обычную сдобу съела точно не отравилась бы, и скорее всего даже не потолстела — некуда.
— Вы организовали нападение на поварих? — решил подойти к вопросу с другой стороны следователь.
— Меня оскорбляет ваше недоверие и попытки извратить факты, для только вам известных целей. — покачал я головой, внимательно глядя на дознавателя. — Вам зачем-то нужно обвинить меня хоть в чем-нибудь. Вероятно, для того чтобы исключить из академии. Только я не могу понять зачем? Вы служащий батюшки императора, да продлятся его дни, или Меньшиковых?
— А для вас есть разница? — не поменявшись в лице спросил Сергей. — Князья Меньшиковы верные слуги короны, четко исполняющие свой боярский долг.
— Но в первую очередь не забывающие о себе. — тут же вставил я.
— А вот это можно счесть оскорблением боярства. — покачал головой Сергей.
— Да, опасные слова, были бы, лет двести назад. — согласился я, не собираясь опускать взгляд. — А сейчас другие времена и нравы. В конце концов я пока кадет, не сдавший даже промежуточного экзамена, не прошедший инициацию и как понимаю — несовершеннолетний по всем законам. Какое оскорбление от ребенка?
— Вы слишком вольно трактуете законы империи, кадет Иванов. — ответил Сергей, сумев скрыть раздражение в голосе, но не в цвете ауры. — Вернемся к моему вопросу про нападение.
— Вы его задаете не тому человеку. — тут же улыбнувшись ответил я. — Только сама Надена сможет сказать кто на нее напал, уверен у вас найдутся специалисты, которые без труда разберут врет она или нет. А заодно выяснят было ли вообще нападение, или была попытка задержания преступников. Воровство…
— Хорошо, пусть будет задержание преступников — вы участвовали в таком задержании? Организовывали его? — ухватился за мои слова дознаватель.
— Вы вновь пытаетесь извратить то, что я сказал, хотя я искренне отвечаю на ваши вопросы. Зачем, ваше благородие? — проговорил я, будто устало. — Я не понимаю ваших мотивов. Вы хотите наказать хоть кого-нибудь, или лично меня? Так накажите за сопротивление дежурным. Это-то вы сумеете доказать, хоть это и не так. А с остальным, зовите следователя из жандармерии, посидим, поговорим.
— Вы только делаете себе хуже, Иванов. — покачал головой Сергей. — На вашем месте я бы давно во всем сознался, и подписал повинную. Это не только облегчит вашу душу от греха, но и позволит скостить срок.
— Простите, ваше благородие, но, если вы не собираетесь выбивать из меня ложное признание, врать я не буду. — улыбнувшись сказал я. — А если будете выбивать — повинную придется писать уже вам. Хотя это сильно упростит дело.
— Что за чушь, Иванов? Мне точно известно, что именно вы… — продолжил свою шарманку Сергей. Он подходил несколько раз с разных сторон. Задавал одни и те же вопросы разными словами, пытался запутать. Когда понял, что обычными разговорами ничего не добиться — начал орать. Но как-то без огонька. Видно, что прибегал он к этому приему крайне редко, а я лишь посмеялся и загнал разум в рамки медитации.
— В карцер его! — не выдержав сказал Сергей, выходя из допросной, и все тот же дежурный, будто все это время стоявший за дверью, отвел меня обратно. Я заранее закрыл один глаз, так что в темноте не потерялся. На ощупь нашел кран и вдоволь напившись снова уселся в позу лотоса.
Трудно добиться показаний на себя от человека, который полностью уверен в своей правоте. Особенно если тебе нечем его запугать. Наверное, начни он угрожать моей семье, и я бы подумал о том, чтобы взять на себя несуществующую вину. Вот только мы оба знали, что семьи у меня нет, а родиной пенять… ну такое.
— Кадет Иванов, на выход. — через несколько часов снова появился в дверях дежурный. Уже другой, но тоже достаточно молодой парень, вчерашний подросток с едва начавшими прорастать бакенбардами. Снова поход наверх в допросную, снова ор и угрозы, опять те же вопросы. И снова разочарованно отступающий следователь. Единственное что меня удивляло и одновременно радовало — ни одного вопроса о тату.
— Ваше благородие, вы зря стараетесь. Я еще в первый раз вам честно обо всем рассказал. Вы просто не заинтересованы в том, чтобы ловить настоящих преступников. И я не очень понимаю почему. — с сожалением проговорил я. — Вот если бы вы, как руководитель собственной училища безопасности, сконцентрировались не на мнимой вине кадета Иванова, а на реальном преступлении я бы с радостью вам подсказал.
— И что же ты хочешь мне рассказать, кадет? — без особого интереса спросил он.
— У вас, вернее уже у нас в училище, жуткая ситуация. Воруют зданиями. Например, по слухам только в прошлом году было выделена из бюджета колоссальная сумма, а в результате новое здание, пятый студенческий корпус, не построено. — изобразив жуткое расстройство проговорил я. — Это же огромные деньги, и за поимку такого преступника, коррупционера, положены не только награды, но и повышение.
— Достаточно, Иванов. — покачав головой вздохнул Сергей. — Последний шанс. Подпишите признание и вам простят вчерашний залет, я буду лично ходатайствовать о вашем освобождении как несовершеннолетнего.
— Боюсь ничего не выйдет. Мне не в чем признаваться, а наговаривать на себя я не стану. — так же картинно вздохнул я.
— Я же пытаюсь вам помочь, кадет. Вытянуть вас из той преступной пропасти в которую вы скатываетесь — сокрушенно проговорил дознаватель, но я лишь улыбнулся на его слова. Несколько секунд Сергей сидел, не меняя скорбного выражение, а затем одномоментно переменился, и вновь стал сосредоточенно спокойным.
— Ваше поведение будет занесено в личное дело. Это первый официальный залет с пометкой. После второго вас отчислят. — строго проговорил Сергей. — Дежурный! Отведите кадета Иванова на выход и проследите чтобы ему выдали личные вещи. А вы, кадет, хорошенько подумайте о своем поведении.
— Слушаюсь, ваше благородие, уже сутки как думал, в полном соответствии с уставом. — ответил я, вцепившись взглядом в лицо дознавателя. — Я его наизусть вызубрил, и все правила знаю, так что залет залетом, а свою вину я отсидел. Честь имею.
Сергей недовольно поморщился, но ничего не сказал. А я проследовал за дежурным до конца коридора, где мне выдали пиджак, ботинки и остальные мелкие вещи. Не хватало только кулона — глаза. Все же нашли? Может поэтому он не спрашивал про татуировку на руке? Или причина в другом?
— Вот, распишитесь в описи о получении. — протянул мне лист дежурный.
— Здесь не все вещи. — сказал я, ткнув пальцем в список. — На мне были часы отца и кулон матери, единственное что мне от них досталось.
