— Работал над получением допуска к экзаменам. — ответил я, заставляя себя расслабиться и говорить спокойно. — А в чем дело?
— Что вас так напугало? — тут же ухватился за тень эмоции шпик.
— У меня еще два недопуска. Если провалю сдачу экзаменов Ульянову — меня не допустят до испытаний. — начал объяснять я, но замолчал, когда сибовец поднял руку, попросив остановиться.
— Получение вами зачетов было незаконно? — спросил он.
— Что? Нет, в смысле да. В смысле — было законно. Просто мы сильно опаздываем. — пояснил я, и замолчал, не дожидаясь пока меня заткнут.
— Ясно… кто может подтвердить ваши слова? — продолжил допрос шпик.
— Мой однокурсник — Шебутнов Леха, он в коридоре сидит. Преподавательница русского и литературы, Галина Ивановна. — начал перечислять я. — А еще секретарь учебной части принимавшая ведомости.
— Хорошо, мы проверим. — спокойно прокомментировал сибовец. — Какие отношения у вас с куратором первого курса Ульяновым Ф.Л.?
— Негативно нейтральные, как и у всего курса. — пожал я плечами.
— Вот как? А у меня есть показания, согласно которым вы буквально ненавидели куратора и несколько раз угрожали ему смертью. — чуть улыбнувшись сказал шпик.
— Никогда не позволял себе такие высказывания. Хотя надрать ему зад конечно хотелось. Но не мне одному. — пожав плечами ответил я. — Иначе бы мы петицию не заполняли всем курсом.
— Петицию? В первый раз слышу. — подался вперед шпик, при этом глаза его сверкнули в темноте. — Расскажите подробней.
— Буквально вчера мы составили групповую петицию, с просьбой отстранения куратора от его службы или перевода на другую должность. Из-за его профнепригодности и отношения к ученикам. Копии выслали в министерство, в учебную часть и Суворовым. — честно ответил я. — Вы поэтому здесь? Чтобы расследовать воровство и халатность?
— Вчера? Хм. А свидетели… нет, лучше не так. Володя! — на крик шпика тут же распахнулась дверь и на пороге остановился молодой мужчина лет тридцати. — Мне нужна петиция от первого курса, переданная в учебную часть. За нее расписывались?
— Да, мы отдали ее секретарю. А вот… — я хотел рассказать про остальные варианты, но меня снова заткнули.
— Пусть принесут бумагу, и секретаршу в очередь поставят. — приказал шпик, и дождавшись пока помощник кивнет и закроет за собой дверь, вновь повернулся ко мне. — По поводу краж — заявление довольно громкое, есть доказательства?
— А почему вы допрашиваете нас без Берегова? — спросил я в ответ.
— Вы имеете от него какую-то протекцию? — тут же уточнил шпик. — Сотрудничаете со службой внутренней безопасности?
— Не оказываю ей сопротивления. Скорее так. — сказал я, и сибовец понимающе хмыкнул. — Вам бы его расспросить обо всем что происходит. А еще архивы проверить.
— Архивы? — удивленно спросил шпик. — Говорите прямо кадет.
— Все дубликаты документов хранятся в архиве учебной части. Если вы их проверите, можете найти много интересного. — не стал сопротивляться я.
— Что конкретно? — прищурившись спросил шпик.
— А что вас интересует? — ответил я, но тут же почувствовал, что терпение дознавателя подходит к концу. — Уверен там найдутся свидетельства, куда делись выделенные на ремонт училища средства. Тут же воруют зданиями, не вагонами даже.
— Воровство — это к жандармерии. — сухо ответил сибовец. — Пусть у них о таких мелочах голова болит. Но пометку я себе сделаю. Что-то еще хотите сообщить?
— Нет. — ответил я, дожидаясь последующих действий. Но больше меня ни о чем не спрашивали. Только заставили подписать показания, которые я прежде прочел и сделал две поправки, а после отправили к остальным, прошедшим допрос.
Нас собрали в небольшом лектории, где мгновенно начали образовываться группки по интересам. Девушки больше общались друг с другом, старшекурсники держались вместе. И даже усиленный с помощью праны слух едва позволял разобрать их речь. Ребята не слабо нервничали. Общего же между нами было только одно — у каждого нашлось строгое предупреждение, занесенное в дело.
— Слышал, кажется, кто-то из преподавателей пропал. — сказал Щебутнов, которого выпустили спустя несколько минут после меня.
— Меня больше волнует, что пропал Берегов. — шепотом ответил я товарищу. — Ни за что не поверю, что безопасник просто так пустил в свою вотчину сибовцев. Тебя о чем спрашивали?
— В основном об Ульянове. — поморщившись сказал Леха. — Я уж испугался, но, когда начали серьезно наезжать один и них принес нашу петицию. Может из-за нее весь сыр-бор?
— Очень вряд ли, они о ней даже не знали. — покачал я головой. — Нет, мы тут скорее всего вообще не причём. Но написали ее не зря, без бумажки ты букашка, а с бумажкой целых две. Полезно.
— Ладно, старшой, тебе виднее. — пожал плечами Шебутнов, откинувшись на спинку стула. Я еще полчаса ждал, вслушиваясь в чужие разговоры, но в конце концов не выдержал и последовал его примеру, только не спал, а прогонял свое тело через медитацию. Мария упорно молчала, не давая комментариев, а может затаилась чтобы ее не обнаружили. Вряд ли Суворовы получали санкцию от СИБ, на проведение операции.
— Внимание! — громко произнес мужчина, допрашивавший нас несколько часов назад. — Мы приносим свои извинения, за доставленные неудобства. К сожалению, мы не можем выпустить вас из этого зала просто так, а потому просим подписать бумаги о неразглашении. После этого вы можете быть свободны.
— А можно нам хотя бы узнать, чего именно мы не должны говорить и в чем собственно дело? — спросила крайне недовольная, даже с виду стервозная старшекурсница. — А то вдруг окажется что мы скажем о том, о чем не должны из-за простого недопонимания.
— Хорошо. Вы правы, в таких делах лучше быть осторожными. Сегодня ночью, около трех часов, было обнаружено тело Ульянова Ф. Л. Об этом станет официально известно чуть позже, до этого момента вы не должны об этом говорить. — произнес сибовец. — Так же вы должны умалчивать о своих подозрениях относительно того, кто мог быть заинтересован в его смерти, дабы не спугнуть потенциального убийцу. Вопросы? Рад что вопросов нет. Сейчас вам раздадут соглашение.
— Ульянов мертв? — ошарашенно переспросил Леха, и тут я с ним был совершенно согласен. Вот только в отличие от товарища я знал кто может иметь отношение к смерти куратора. Я.
Это ведь я сказал Хорю что куратор сохранил кристаллы с памятью из медкабинета и спортзала. Если эта информация дошла до князя, если он решил подчистить следы — значит я следующий. Я и Ангела.
Глава 25
— Святая Мария мученица, слышишь ли ты меня? — бормотал я, идя между корпусами, до последнего связная молчала, и я уже подумал, что меня кинули. Никогда не сталкивался со спецслужбами, но наслушался и начитался такого, что готов поверить — для них нет своих и чужих, есть только задача.
