— А если энергия, вложенная в щит и меч — одного порядка? — на всякий случай уточнил я.
— Значит это скорее второй меч, или противник, к которому не стоило лезть. Например благородный, князь чистой крови или великий князь. Впрочем, даже мужчины в столь древних родах чаще всего обладают стихийными клинками, они со вчерашним простолюдином биться не станут. — отмахнулся Дали.
— А с графом? Тем более занявшим место их протеже? — прищурившись уточнил я, и похоже попал в болевую точку.
— Такое… возможно. — старательно расплывчато сказал Дали. — Но для этого вам все же придется занять место наследника графов, а вы этого…
— Именно так. Я здесь для этого. Чтобы вы, матерый, хоть и обосанный волк, обучили молодого щенка тому, чему посвятили всю свою жизнь. — проговорил я, глядя прямо в глаза преподавателю.
— Щенок… ох щенок. — многообещающе улыбнулся Дали, что-то прикинув. — Ты пройдешь через муки, боль и унижение. Но если выдержишь — у Геннадия не будет над тобой преимущества к концу учебного года. А теперь, локоть выше! От кисти, раз!
— Фигово выглядишь. — заметил уставший, но довольный Шебутнов, когда мы с ним встретились на вечернем построении. Но я лишь улыбнулся. Болело все — кисть, локоть, ноги, плечи и в первую очередь самолюбие. Учитель фехтования нещадно лупил меня своей розгой, но я добился своего — больше он надо мной не издевался.
Административный корпус, кабинет директора училища.
— Нет, стойте, к нему нельзя. — раздался из коридора испуганный голос секретарши и Меньшиков аккуратно отложил документы в большую папку, а ручку в специальную малахитовую держательницу, кода то подаренную ему лично князем Демидовым.
— Нам можно. — ответил спокойный, бархатистый мужской голос, и дверь в кабинет распахнулась словно от пинка.
— Что вы себе позволяете?! — возмущенно спросил Меньшиков, но договорить не успел. Прямо ему на стол, снося все бумаги, дорогущий гарнитур и расплескав чай по персидскому ковру рухнуло грузное, окровавленное тело, в котором князь с огромным трудом узнал своего управителя и распорядителя имуществом училища.
— Прошу вас ознакомится, протокол допроса. — улыбаясь сказал Мирослав Суворов, и на стол, рядом с хрипящим и булькающим кровью мужчиной легла бумага.
— Не понимаю, при чем тут я? — нахмурившись произнёс Константин, но бумагу принял и пробежал глазами по первым строчкам. «Я Никодим Сафронов, будучи в здравом уме… являюсь слугой князя Меньшикова и… все совершал по его прямому приказу». — Это же чистой воды бред.
— Бред? Очень рад это слышать. — улыбнулся Мирослав еще шире, и его улыбка стала похожа на оскал. — Значит он не является слугой вашего рода, ровно, как и доверенным лицом? В таком случае прошу прощения, мы зря вас побеспокоили и немедля направим его в жандармерию.
— Стойте. — вскочил Меньшиков, мгновенно соображая, что может наговорить находящийся в таком состоянии управитель. Нет, самому Константину это не грозит ничем, но слухи пойдут самые разные, некоторые предприятия могут оказаться под угрозой, а ведь есть еще и совершенно не входящие в род, но очень прибыльные отросли.
— В чем дело? — недовольно спросил Мирослав.
— Прошу прощения, я ошибся. Вы так избили моего слугу, что я его и не узнал в начале. Конечно, это мой служащий, слуга моего рода и он находится под нашей защитой. — быстро собравшись с мыслями проговорил Меньшиков, становясь с каждым словом все уверенней. — И вам придется ответить за самоуправство с моим слугой!
— Конечно. — состроив недовольную гримассу проговорил Мирослав. — Конечно. Надеюсь, все всё слышали, записали и отразили?
— Так точно, ваше сиятельство. — сказал с едва заметной улыбкой мужчина в сером костюме тройке, выглядывающем из-под плаща.
— Что? — нахмурился Константин, а спустя секунду до него дошло.
— Разрешите представить следователя тайной полиции, Евгения Леонидовича Ульянова. — улыбка Мирослав превратилась в кровожадный оскал. — Хотя, вы кажется уже знакомы, тем лучше. Формальности не займут много времени. Забирайте его, а вы, князь, хорошенько подумайте, что будете говорить дворянскому собранию.
Глава 3
Как превратить собственную жизнь в ад? Подписаться на то, к чему ты не расположен, чего не понимаешь и пытаться достигнуть в этом быстрых и значимых успехов. Поговорку про десять тысяч часов никто еще не отменял. И тут дело не в «бойся воина, освоившего один удар и оттачивающего его всю жизнь». Просто моя загруженность напоминала ослика, который тащит за собой железнодорожный состав.
Тренировки, медитация, учеба, тренировки, медитация, сон — повторить. Да, я справлялся куда лучше остальных, мышечная масса росла с утроенной скоростью, кости вытягивались на глазах, а старые навыки находили новое применение. В конце концов большую часть простых вещей я не осваивал, а просто вспоминал и закреплял моторикой.
Те же стрельбы давались мне без особых проблем, а уж конструкция автомата не вызывала никаких вопросов. Тем более она подозрительно напоминала Калашников, хоть и носила имя Воронцовых, или просто Ворон. Рукопашный бой тоже давался без особых проблем, являясь частью духовных практик.
И тем обиднее было раз за разом получать по голове учебным деревянным мечом. Нет, стоило мне ускориться, вложить в третий глаз и конечности прану, и я просто побеждал своих одноклассников на классе. Быстрее, выше, сильнее — это про меня. И все же техника боя на холодном оружии разительно отличалась от всего что я знал и умел.
— Атака, верхний крест, от плеча, блок скользящий! — командовал Дали, для закрепления эффекта ударяя розгой по подставленным конечностям. Я мог бы их убрать, пользуясь ускорением, но боль иногда помогает закрепить опыт.
— Кисть! Кисть мягче. — продолжал наставник по фехтованию. Как одновременно держать руку расслабленной и удерживать в ней полуторакилограммовый меч я уже понял, нужно до этого просто позаниматься с трехкилограммовыми булавами. Один раз такими помашешь и мигом забудешь обо всех усталостях тела. Просто, потому что мышцы, используемые во время упражнения очень специфичны.
Впрочем, и бой, которому нас учил Дали, весьма и весьма отличался от всего что я видел в играх и фильмах. Никаких тебе красивых и эффектных прыжков, разворотов и тому подобного. На мгновение выпустил противника из поля зрения — все, ты труп. Повернулся спиной, подставил ноги, слишком поднял руки — аналогично. Просто в нашем варианте меня по этим местам били.
Так очень быстро я усвоил что пружинистая стойка — для того чтобы можно было в любой момент отскочить, или наоборот пойти в контрнаступление. При этом шагать, в привычном смысле этого слова, было практически невозможно. Чуть сменил положение передней — левой ноги, и вот ты уже не можешь отступить. Сдвинул правую, и атака, идущая от плеча, стала слабее.
— Мягче! Словно перышко, не дергай эфес, принял, отбил, шаг, крест. — продолжал наставления Дали.
