Одна кровать! ОДНА. Зато какая, большая, двуспальная, прямо как в выделенной комнате, в особняке Суворовых. Стены — вагонка, но тепло, и окно во всю стену. А перед ним стол. Нормальный учебный стол, со стулом. Длинный встроенный шкаф для книг, отделение для одежды, с зеркалом на дверце. Господи… отдельный санузел с душем!
— Ого, я-то меняться койками хотел. — заглянув ко мне ошарашенно проговорил Шебутнов. — Судя по кровати ты тут один жить будешь?
— Саша? — донесся до меня голос Ангелины, и спустя всего несколько секунд ее рыжая шевелюра уже заглянула ко мне. — О, Саша! О-о-о…
— Ну. Как видишь… один я жить не буду. — усмехнувшись проговорил я, и товарищ, все поняв без лишних слов, удалился.
Михаил с тоской посмотрел на доставшуюся ему комнату. Непонятно, чему вообще радовались одногруппники. Крохотная, чуть больше четырнадцати метров, комнатка, с единственным столом. Кровать, полуторка, с плоским, даже не ортопедическим матрасом. Стены даже без отделки, будто в бане или в загоне для скота оббитые дешевой вагонной доской. А уж когда он заглянул в туалет… ни ванны, ни раковины. Лейка душа над унитазом — такого убожества он даже в зале ожидания на вокзалах не видел.
И здесь ему, наследнику одного из древнейших родов империи, придется провести полгода своей жизни? Михаил хотел плюнуть на все и отказаться от идеи, тем более после такого подлого мухлежа со стороны военных, и только слово, данное деду, его останавливало.
Доказать, что он лучший. Показать превосходство боярских родов над дворянчиками и чернью, а потом бросить Суворовым их подачку и посмотреть, как они утрутся, перед всей империей выбрав себе в наследники не лучшего, а доступного. Он столько наслушался об этих приспособленцах, собачках на побегушках у царя, что не сомневался — их, истинно великий род, должен поставить их наместо.
Ради деда и отца. За честь и славу Долгоруких!
Глава 24
27 декабря. Петроград. Зимний.
— Фронт отодвинут к Уральскому хребту. — докладывал генерал Суворов, заложив руки за спину. В малахитовой гостиной на отчет к императору собрался генеральный штаб небесного флота и десяток ответственных министров. В том числе новый министр просвещения — граф Юсупов. — Потери в технике значительные, но приемлемые. Семь артиллерийских катеров, пять фрегатов, два корвета. Серьёзно поврежден ударный артиллерийский крейсер Толстой.
— Потери в живой силе? — мрачно спросил император.
— Полторы тысячи матросов и старшин, в основном при крушении. Три тысячи тяжело раненных, из них девятьсот человек — безвозвратно. Семь тысяч — легкораненых с возможностью продолжения службы. Большая часть потерь — на земле или во время падения корветов и фрегатов. — отчитался Суворов. — Потери среди дарников: одиннадцатого класса — 46 человек, десятого — 21, девятого — 6. Погибли шесть капитанов, имеющих седьмой ранг и один капдва шестого. Итого невосполнимых потерь среди высшего офицерского состава — 13 человек. Поминки по князю Ленскому будут проходить через два дня.
— Предложения? — так же мрачно спросил император.
— Учитывая паритет в флотилии и особенности гористой местности с обилием лесов предлагаю использовать мобильные наземные платформы с ПВО большого радиуса действия. — закончил зачитывать с бумаг генерал. — Если позволите, государь, мы можем отвести семнадцатый пограничный флот и зайти с востока. Это позволит наносить удары с разных сторон, растянем фронт, заставим врага суетится.
— Нет. Мы не можем отвести флот с границы Китая и Японии. — покачал головой император. — Пока нет новых послов с верительными грамотами, они считаются враждебными странами.
— В Монголии снова замечен Черный флот. — заметил генерал-губернатор Голицын. — Пока их численность не велика, но если не перехватить ударную группу они могут объединиться с силами республики.
— Или просто пограбить и уйти. — не слишком веря в такой исход проговорил Суворов. — Если не задавить восстание сейчас мы рискуем потерять Кавказскую губернию, где уже начались выступления.
— Князь Грузинский, утверждает, что сумеет взять волнения под контроль без вмешательства флота. — заметил констебль-генерал, князь Долгорукий. — Мы создали восемь оперативных жандармских роты, для наведения порядка. И реквизировали для них боты и пару штурмовых шлюпов. Думается за счет скорости — сумеем справится с разными регионами без набора дополнительных людей.
— Гдеб их еще взять… дополнительных. — проворчал граф Суворов. — Кадетский корпус отчитался о готовности к инициации, ваше величество. При крайней нужде мы сумеем поставить в войска сорок юнкеров и пять сотен унтер-офицеров. Пусть большинство из них совсем молоды — все дарники подающие надежды.
— Детей на фронт посылать? — мрачно проговорил Юсупов. — Нельзя до того доводить. Пусть выучатся в начале, хоть конструкты освоят.
— Согласен, детям на фронте не место. — кивнул император. — Учиться, и только после этого — работать. Пока же они будут только мешать. Пока готовятся переговоры, вам, Мирослав Васильевич, предстоит создать оборонительные рубежи. Больше терять флот мы себе позволить не можем. Знаю, не ваша вина. Все произошло слишком неожиданно, но теперь вы отвечаете за это направление. На этом у меня сегодня все. Все свободны, господа.
Кланяясь императору, кто слегка, а кто почти в пояс, военные и служащие начали выходить из зала.
— Сколько? — устало проговорил император, когда в кабинете остались только он и его самое доверенное лицо, его тень.
— Пятнадцать тысяч двести. — ответил советник, стараясь чтобы голос не дрогнул. Это было… слишком, и он это прекрасно понимал.
— Убери всю чернь, отпрысков дельцов и чиновников. — массируя двумя пальцами переносицу приказал император. — Ну?
— Все равно, больше трех с половиной тысяч, ваше величество. — чуть тише, но все так же ровно ответил советник. — Запасов даже на этот год не хватит.
— Безумная пакостная тварь. — прорычал самодержец, едва сдержавшись чтобы не ударить по столу, но все же взял себя в руки. — Сколько у нас есть?
— Если считать алмазный фонд и лабораторные запасы… если взять отбраковку… — начал перечислять советник. — Две тысячи триста восемьдесят кристаллов. Но далеко не все из них…
— Довольно. У княжичей не должно возникнуть вопросов. Так что начните с них… и не забудь про графа Суворова. Пусть инициацию осветят все СМИ, покажут, что в этом году кристаллы получают самые достойные. — проговорил император, чуть выдохнув. — О них и так в половине империи говорят, так используем это на благо страны.
— Но как же… там же есть чернь, ваше величество? — с едва заметным неудовольствием спросил советник. — Пусть на бояр хватит на всех, даже некоторым дворянам не выйдет пройти инициацию в этом году. А они рассчитывают на это. Будут недовольные.
— Так сделай чтобы не было! — гаркнул правитель, но тут же выдохнул и вновь помассировал переносицу. — Не мне тебя учить работать со СМИ. Кадеты должны получить лучшее. Так чтобы камеры засняли все, улыбки, новогоднее настроение, гордость… служба отечеству и все подобное. Ты знаешь. Иди!
