– Разумеется, сможете! – заверила ее Венеция, гоня от себя невеселые мысли. – И вы убедитесь, что есть на свете мужчины гораздо лучшие, чем Грегор Маклейн.
Мисс Платт замотала головой.
– Не могу себе этого представить! – воскликнула она.
Венеция улыбнулась ей:
– Вы убедитесь в этом, когда приедете в Лондон и поживете там некоторое время.
Мисс Платт хихикнула:
– О-ля-ля, мисс Уэст, что вы такое говорите! Но вы так добры ко мне, и я ценю…
В этот момент дверь в комнате напротив, распахнулась, и до них донесся громоподобный голос миссис Блум:
– Мисс Платт, немедленно вернитесь!
Дверь с громким стуком захлопнулась.
Мисс Платт поморщилась.
– Мне лучше уйти. Спасибо за ваш совет.
Махнув на прощание рукой, она скрылась за дверью.
Венеция вышла следом за ней на лестничную площадку и смотрела, как та бежит вниз по ступенькам, а потом исчезает за углом. Кто бы мог подумать, что бедная мисс Платт мечтает о флирте? Совершенно очевидно, что пришлось бы приложить немало усилий, дабы мисс Платт повысила самооценку. Если она не сумеет найти свое место в жизни, ей суждено постоянно находиться в подчинении у других людей. Таких, как миссис Блум. Деспотичные старые ведьмы, воображающие, будто они лучше всех на свете, заслуживают того, чтобы им дали хороший урок. Но прежде чем заняться борьбой со злом, следует добиться, чтобы мисс Платт изменила нелестное мнение о себе самой. А как это сделать?
Самое скверное заключается в том, что она не может рассчитывать на помощь Грегора. Удели он хоть чуточку внимания этой злополучной леди, это придало бы ей сил достойно отражать нападки миссис Блум.
Воспоминание о поцелуе Грегора обожгло Венецию, и она поспешила подавить бурю эмоций. Быть может, Грегор – чересчур сильно действующее средство для мисс Платт.
Так, Грегор это слишком сильно, ну а Рейвенскрофт? Венеция задумалась. Если удастся склонить Рейвенскрофта к тому, чтобы он оказал некоторые знаки внимания мисс Платт, это могло бы направить ее мысли в нужное русло.
Для нее самая главная проблема сейчас заключается в Грегоре. Он утратил обычную для него сдержанность. Проявляет какую-то необъяснимую властность, словно то, что он пришел ей на помощь, дает ему право влиять на ее поведение.
Разумеется, так оно и было вчера, когда эмоции дошли до высшей точки. Нынче все должно прийти в норму. Впрочем, она не уверена в том, что Грегор полностью успокоится к тому времени, как она попросит его помочь мисс Платт. Он никогда не считал радостью для себя оказывать помощь друзьям. Она почти с изумлением воспринимала то, что он примчался ей на помощь, хотя в глубине души подозревала, что для него это лишь повод гордиться собой. Глядя на него, никак не скажешь, что он жадно впитывает млеко человеческой доброты. Он только и знает, что высмеивать каждый ее шаг. Поэтому она не должна позволять ему вмешиваться в ее планы. Заблуждения Грегора заслуживают скорее сочувствия, нежели раздражения.
К счастью для себя, Венеция на собственном опыте убедилась, что прежде всего надо проявить терпение – и ответ придет сам собой. Так было всегда.
И держись тогда, Грегор!
Глава 7
Самое удивительное заключается в том, что в некоторых браках истинная любовь соседствует с настоящей бедой. А бывает и такое, что вещи, которые отталкивают мужа и жену друг от друга, в то же время их объединяют.
Старая Нора из Лох-Ломонда – трем маленьким внучкам в один холодный зимний вечер
Прежде чем спуститься к завтраку, Венеция уделила некоторое время осмотру своего ограниченного гардероба. Чтобы показать Грегору, что она не придала значения их случайному поцелую, ей следует явиться в общий зал, смеясь и болтая о всяких пустяках, не обращая на Грегора никакого внимания. А это значит, что она должна надеть свое лучшее платье.
Венеция облачилась в темно-синее платье из достаточно плотной ткани; последнее было кстати, так как ее нижняя юбка порвалась, когда карета перевернулась.
Платье было отлично сшито, подол и рукава украшены маленькими розовыми розочками с крошечными зелеными листочками. Под самой грудью, как то диктовала мода, платье было опоясано светло-зеленой лентой, а изящное кружево окаймляло скромное декольте. Венеция, к сожалению, забыла в спешке сборов к отъезду захватить с собой синие туфельки и зеленую ленточку для волос, но надеялась, что все будет выглядеть отлично.
Призвав на помощь всю свою храбрость, Венеция решительной походкой направилась к двери общего зала и оказалась там одновременное Рейвенскрофтом. На нем был сюртук великолепного синего цвета, под сюртуком жилет цвета темного вина, а воротничок такой высокий и твердый, что не давал бедняге свободно поворачивать голову. Грегор не терпел модных фасонов и едко высмеивал все, что казалось ему неудобным или экстравагантным. Именно по этой причине она взглянула на чересчур изысканную экипировку Рейвенскрофта более снисходительно, чем обычно, и сказала с улыбкой:
– Боже милостивый, как это вам удалось сохранить вашу рубашку в таком отутюженном виде?
Рейвенскрофт просиял и ответил:
– Служанка миссис Тредуэлл мастерски управляется с утюгом. Кто бы мог подумать, что это возможно в таком захолустье?
– К счастью для нас, она отлично справляется и с приготовлением пищи. Как вы себя чувствуете? Много ли у вас синяков после нашего злосчастного происшествия?
– Голова еще побаливает. – Он потрогал кончиками пальцев ушибленный висок. – А в остальном все в порядке.
– Отлично, – заметила Венеция. Рейвенскрофт немного помолчал, потом заговорил, понизив голос:
– Я должен извиниться перед вами за свое поведение, из-за которого вы попали в это нелепое и жалкое место. Я не думал… то есть не должен был думать… хотя я не ожидал ничего подобного… но я не мог предвидеть, что…
– Понимаю. – Венеция усмехнулась и похлопала его по руке. – Вы поступили нехорошо, но должна признать, что намерения у вас были самые романтические.
– Да, это так! Венеция, я люблю…
– Не начинайте все сначала. – Венеция убрала руку с его руки, но, заметив, каким несчастным сделалось выражение его лица, смягчила тон. – Вы знаете, что я не люблю вас. Мне жаль, но таково истинное положение вещей, и я не намерена это обсуждать.
Он покраснел и сник.
– Хорошо. Постараюсь больше не говорить об этом. Но если вы перемените ваше мнение или подумаете о том, что надо предпринять, или… одним словом, я надеюсь, что вы сами скажете мне об этом. – Он устремил на нее горящий взгляд. – Ради вас я готов на всё, но не из-за вашего приданого.
– Приданого? Какого приданого?
– Ну… ваш отец говорил… нет-нет, я не давал ему повода… просто он как-то упомянул, что, если вы вступите в брак, он хотел бы дать вам в качестве приданого крупную сумму денег.
