– Мисс Флат…
– Простите, мисс Платт.
Вдова сдвинула тонкие брови.
– Мисс Флат, – повторила она, – мне не нравится скрытый смысл ваших слов. Если вы находите мой дом неприятным, можете покинуть его. Дверь вон там. – Старая дама указала на противоположную стену.
Все присутствующие посмотрели в ту сторону. Но там вовсе не было двери, а только очень большое окно, из которого открывался вид на огромный парк.
Виола подавила усталую улыбку. В глубине души она считала, что мисс Платт права в своем суждении о доме. Сама она ничуть не удивилась бы, обнаружив однажды мертвое тело в одной из мало посещаемых комнат.
– Миледи, – обратилась к хозяйке дома мисс Платт, беспокойно глядя на то самое окно. – Там нет двери, там…
Высокородная вдова не дослушала ее и обратилась к внучке:
– Венеция, я тебя приглашала?
– Нет. Однако вы много раз говорили мне, что я слишком редко навещаю вас.
– Я не имела в виду, чтобы ты приезжала ко мне вот так, не приглашенная да еще с целой шайкой негодяев.
– Бабушка! – Глаза Венеции вспыхнули. – Прошу вас, не грубите.
– Откровенность вовсе не грубость, – возразила та, покосившись на Грегора. – А вы? Сдается, вы кто-то из Маклейнов, судя по вашей наружности.
Он ответил с поклоном:
– Грегор Маклейн, к вашим услугам.
– Хм. Значит, вы тот самый шалопай, который флиртует с моей Венецией, но никак не соберется с духом, чтобы жениться на ней, как подобает порядочному человеку?
Венеция прижала ладони к глазам.
К вящему изумлению Виолы, Грегор улыбнулся. Он направился к почтенной вдове, взял одну из ее искривленных старческим ревматизмом рук и поцеловал самым галантным образом.
– Я и есть тот самый Маклейн, негодяй и повеса. Но не потому, что я не желаю жениться на вашей внучке. Я просил ее выйти за меня замуж, но она отказала мне.
Виола ахнула.
– Что?! – не удержался от восклицания Рейвенскрофт.
Мисс Платт прижала руки к сердцу.
– Мисс Уэст, вы не сказали мне об этом ни слова!
Мисс Хиггинботем и ее возлюбленный выглядели до крайности смущенными.
Виола гадала, кто такая мисс Уэст, а Венеция опустила голову, все еще прикрывая глаза руками.
Вдова топнула ногой.
– Почему она отвергла вас?
– Возможно, потому, что я высказал свое предложение слишком… обыденно. Надеюсь упросить ее дать мне еще один шанс, потому что чувствую, насколько мы подходим друг другу.
У Виолы бурно забилось сердце. Она никогда раньше не замечала, чтобы Маклейн с такой страстью смотрел на ее дочь. Что-то явно переменилось. Но почему Венеция не отвечает?
Вдова уставилась на Грегора:
– Я просто поражена, что вы позволили девчонке отказать вам!
– Бабушка! – Венеция опустила руки. – Пожалуйста, перестаньте. И не оскорбляйте Грегора.
– Ха! – Вдова передернула сутулыми плечами. – Некое семейство, отягощенное проклятием вызывать бурю, названо в моей записной книжке семейством негодяев.
Грегор усмехнулся:
– В моей записной книжке некая женщина, которая довела моего прадеда до безумия, названа скандальной сорвиголовой.
– Ха! – снова воскликнула вдова, на этот раз очень весело, и ее сморщенные щеки порозовели. – Он рассказал вам об этом до того, как отдал концы?
– Вы легенда нашей семьи. Ваш портрет все еще висит в большом холле напротив его портрета, и это приводило в ярость мою покойную прабабушку. Говорят, она по ночам до сих пор бродит по дому, скрежеща зубами, и причитает, хоть умерла уже пятьдесят лет назад.
– В этом вся Паулина. Плакала и причитала по любому поводу. Она напоминает мне другую особу, ныне здравствующую, – сказала вдова, устремив взгляд прямо на Виолу.
Виола открыла было рот, чтобы выразить протест, однако свекровь продолжила:
– Я могу потерять самообладание, это случается, но никогда не трачу время на то, чтобы лить слезы. Если что-то идет не так, как надо, необходимо с этим бороться. Нынешнее сентиментальное поколение не умеет справляться со своими проблемами. Они только пляшут вокруг них и ломают руки в отчаянии. – Она с минуту пристально смотрела на Грегора, смерила взглядом его длинные, нота. – Вы можете сесть рядом со мной.
Грегор с поклоном ответил:
– Я поступлю именно так, когда все присутствующие здесь леди займут свои места.
Венеция уже справилась со своим волнением.
– Бабушка, – обратилась она к старшей миссис Оугилви, – все мы проделали довольно долгую и утомительную поездку. Хорошо бы всем нам сейчас принять ванну, а потом немного отдохнуть.
Вдова пожала плечами:
– Как вам угодно. Сама я не ложусь подремать в неурочное время. Никогда этого не делала и не буду делать. – Она строго взглянула на Виолу: – Займитесь этим. Не представляю, где разместить остальных, но Маклейна устройте в розовой комнате, где однажды останавливался Красавчик принц Чарли. А Венеция пусть займет голубую комнату.
Виола встретилась с ней глазами, и на губах у нее появилась еле заметная улыбка. Розовая и голубая комнаты были соседними. В эту минуту Виола готова была обнять свою колючую свекровь.
– Разумеется, – сказала она. – Я так и сделаю, и…
– Нет, благодарю, но я предпочитаю свою обычную спальню в восточном крыле, – решительным тоном заявила Венеция. – Если можно…
– Венеция, бабушка любезно предложила тебе другую комнату, – нахмурившись, возразила Виола. – Голубая комната гораздо удобнее и красивее той, о которой говоришь ты.
– Еще раз спасибо, мама, но я настаиваю на своем желании.
– Все такая же упрямая! – сердито бросила бабушка.
– Но ведь я тоже из рода Оугилви, – парировала удар Венеция.
Губы старой женщины сложились в улыбку.
– Да, слава Богу, это так! Ладно, на этот раз сделаем уступку твоей дерзости, но не воображай, будто я буду такой же уступчивой в дальнейшем. Виола, отведи этих хулиганов по комнатам. Я не отдыхаю днем, но люблю покой.
Виола подчинилась, однако была недовольна капитуляцией свекрови. Эта старая летучая мышь без зазрения совести командовала ею, своей невесткой, почему бы ей не вести себя точно так же по отношению к Венеции, тем более в столь важном случае, когда дело, вполне возможно, касается будущего внука Виолы?
Виола собрала возле себя всех, кто совершил положенный по всей форме (но не оцененный по достоинству) обряд прощания со вдовой, и повела их по слабо освещенным, похожим на лабиринт коридорам Дома Вдовы.
