— Какой корабль готовить? — спросил Михаил.
— Никакой, ты остаешься на крейсере. Я возьму только штурмовой бот и Феникс. — ответил я, прикинув варианты. — Ангелина, через сколько ты будешь готова к съемкам в старом образе?
— Через пятнадцать минут. И не забывай пожалуйста о съемочной группе и оборудовании, их тоже надо будет доставить на место. — попросила вторая супруга.
— Хорошо, этим займется Василий. — решил я. — Всё, собрались.
Через пятнадцать минут, одетый в летный костюм под которым скрывался усиливающий контур инженера Глушко, и с усовершенствованным штурмовым доспехом в держащемся рядом боте, я уже летел к обозначенной вышке. Надо сказать сегодня была почти безоблачная погода и снег сиял словно россыпь бриллиантов, закрывая все от горизонта до горизонта.
Лишь толстые вены рек и чернеющие под белоснежными шапками леса, не давали устоятся ощущению нереальности всего окружающего. Ну и немногочисленные постройки, разбросанные на значительном расстоянии друг от друга. Уральцы молодцы, не сдались под напором черно-белого мира, и большинство зданий было выкрашено в яркие цвета с преобладанием зеленого и рыжего. Смотрелось забавно и интересно.
— Вон они, добывающий городок. — сказал я, кивнув в сторону выступающих из снега конструкций. — Хорошее место для протеста выбрали, и до леса недалеко.
— Думаешь засада? — спросила Ангелина.
— Уверен на девяносто девять процентов. — усмехнувшись ответил я, и повел перехватчик к посадочной площадке, где нас уже ждал штурмовой бот с телевизионной группой и бойцами в резонансных доспехах.
Приземление подняло в воздух целое белоснежное облако, но его тут же смело в сторону от промышленного городка. Рабочие, частично закрывшиеся в вагончики и контейнеры-дома, а частично собравшиеся перед зданием управления уже повернулись в сторону посадочной площадки, так что мое появление не стало для них неожиданностью.
— Коля, возьми крупный план. Наира — звук мне, Александру и один на толпу. — выпрыгнув из кабины тут же начала деятельно распоряжаться Ангелина. Съемочная группа, уже снявшая общие планы с воздуха и с земли, забегала выполняя команды.
— Мне нужен будет мегафон или доступ к местной сети оповещения. — сказал я, обратившись к Василию. Задача тут же перешла по цепочке и двое штурмовиков умчалось в направлении ближайшей вышки связи. Почти сразу после этого над ботиком поднялся аэростат дальней связи.
— Устраиваем прямой эфир? — усмехнувшись спросил я.
— Гулять так гулять. — улыбнулась в ответ Ангелина. — Готов?
— Да. Держись пока на фоне, вдруг что-то пойдет не так. — сказал я, и супруга понятливо кивнув, отошла чуть в сторону, где уже расположили камеры и был выставлен свет. Съемочная группа на выезде.
— Доброе утро, дорогие зрители «Правды». Сегодня мы врываемся в прямой эфир со срочными новостями, неожиданно настигшими нас так далеко от столицы… — вещала Ангелина, и я невольно восхитился ее отлично поставленной речью и мимикой. Всё же девушка нигде этому не училась.
Но восхищаться долго я не мог, тем более что подошел Василий, сообщив что связь установлена. Проверив петлицу радиомикрофона, я демонстративно поднял открытые ладони, показывая, что безоружен, и пошел в сторону бастующих рабочих. Тут же мне на встречу вышел управляющий и несколько охранников, явно намереваясь встретиться на середине пути, чтобы нас было не слышно со стороны.
— Ваше сиятельство, желаю вам всяческих благ. — улыбаясь произнес управляющий на хорошем русском языке, хотя было понятно, что он для него не родной. — Я совершенно не рассчитывал на то, что вы придете лично. Право, не стоило.
— Вы угрожали жизням моих подданных, намереваясь взорвать вышку, поставляющую ресурсы для теплоэнергостанции Ханты-Мансийска. Мы, конечно, перебросили питание от хранилища, но эта угроза тысячам людей замерзнуть уже этой ночью. — жестко произнес я, слыша эхо своего голоса в наушнике. — Это называется терроризм, и взятие заложников.
— Что? Прошу прощения, нет! Это какая-то ошибка! — запричитал управляющий. — Мы не имели ввиду ничего подобного.
— Вот как? Может тогда расскажете о своих требованиях? — спросил я. — И что вы сделаете в случае их невыполнения.
— Сделаем… послушайте я не знал, что наша добывающая станция питает городскую ТЭС. — проговорил управляющий нахмурившись.
— Вот как? Предположим. Но я настаиваю. Что вы собирались сделать если бы ваши требования не были выполнены? — спросил я, заставив мужчину еще больше нахмурится. — Напомню, сегодня утром мне пришел ультиматум. Если вы не хотите его озвучивать, это сделаю я. Благо отпереться у вас не выйдет всё зафиксировано.
— Я просто хочу уехать домой. — проговорил управляющий. — Послушайте, я отдал этому месту и этому делу больше десяти лет. Все здесь построено моими руками…
— Вашими? Разве вы приложили к этому усилия? Может вы вбивали сваи? Или холодными ночами дежурили при строительстве? — удивленно спросил я.
— Разве я неправильно сказал? У вас же есть такое выражение. — ответил управляющий. — Этот объект был построен под моим руководством. Пусть не прямо моими руками, но без управления ничего бы не получилось. Понимаете?
— Прекрасно понимаю. — кивнул я. — Продолжайте.
— Я лишь хочу забрать свои вещи, заработанные за это время деньги и уехать домой. Больше ничего. — повторил управляющий. — Отпустите меня, моих помощников и охранников, и мы уедем.
— Иначе? — спросил я. — Смелее, вы написали это в ультиматуме, так имейте смелость сказать это вслух.
— Иначе я уничтожу то, к чему приложил столько усилий. — сжав кулаки ответил управляющий. — Мне нечего терять!
— Вам, может быть. — кивнул я, а затем повернулся к рабочим. — Все слышали? Он хочет взорвать вышку, вместе со всеми вами, вместе с вашими трудами и зарплатами, обрекая на холодную смерть больше десяти тысяч человек только потому, что считает, что его не должны судить за преступления, совершенные внутри России.
— Я не совершал никаких преступлений! — запричитал мужчина, попятившись.
— Это уже решать не вам, а суду. Диверсии на производстве, терроризм, угроза жизням и взятие таким образом их в заложники. — покачал я головой. — Все вместе это уже тянет на пожизненный приговор или смертную казнь. Но мы не варвары, мы не станем заниматься самосудом. Каждый документ будет рассмотрен, каждый факт — оценен, и только после этого суд примет решение.
— Что? Я… нихт! Секюр! — крикнул управляющий, тыча в меня пальцем, но охранники лишь подняли руки и отступились от него. — Фаэ! Ганц? Ганц!
В то же мгновение из толпы рабочих вытолкали какого-то мужчину в теплой куртке с меховым воротником.
— А вот и Ганц. — улыбнулся я. — Кажется ваша ставка не сыграла. Но ничего, суд во всем разберется и вынесет справедливый приговор и вам и подельникам.
