Отбиваться от них обеих в ближнем бою, не рискуя нечаянно навредить, я не мог. Пришлось отступить и вновь использовать сферу, чтобы отгородиться от их совместной атаки. Несколько секунд защита держалась, принимая в себя и конструкты и резиновые пули, но все же сдалась, лопнув от очередного удара клинка и разрушив его вместе с собой. Пули в автомате кончились и на несколько секунд Мария осталась безоружна, но собиралась это в ближайшее время исправить. Только вот я не собирался давать им передышку.
— Ты что делаешь! — возмущенно выкрикнула Мальвина, когда я создал новую сферу, на сей раз вокруг нее, и начал медленно сжимать, одновременно отгородившись от Ангелины. Рывком приблизившись к своей девушке я отрезал ее от супруги, не позволив помочь, и связал в бою, где почти сразу одолел, пробив броню и прижав клинок к горлу. Все же один на один она была мне не ровней. — Хватит!
— Перестарался, извини. — выдохнул я, оглянувшись. Обиженная Мария сидела на корточках, склонив голову и прижав колени к груди, словно кукла в стеклянном шаре. На большее места ей просто не осталось. Развеяв конструкт, я подал супруге руку. — Вы обе умницы, хорошо постарались. В этот раз мне стало гораздо труднее, так что можете собой гордится.
— Уже. — фыркнула Мария, отряхиваясь. — Но что это вообще было? Как тебе удалось?
— Ничего необычного. — пожал я плечами. — Использую что умею.
— Думаю для захвата пленных этот вариант идеален. — заметила Ангелина. — И гранату не взорвешь, сам себя исполосуешь, и рикошетом может ранить.
— Обратная сфера? — проговорила Мальвина. — Или может кольцо?
— Думаю я не первый кто использует подобный конструкт, так что стоит просто поискать в учебниках или спросить у наставника. — ответил я. — Если же нет — назову его Сферой удержания.
— Так себе названьице, лучше — Тюрьма. — возразила супруга.
— Ив самом деле, куда благозвучней. — не стал я спорить. — Полчаса на душ и переодевание.
— А куда потом? — удивленно посмотрела на меня Ангелина. — Военные игры только завтра, все заняты своими делами…
— И это хорошо, потому что у нас тоже одно есть. Как верно заметила Маша — нам рано или поздно придется общаться с патриархом, так зачем откладывать это дело на потом? — сказал я, достав коммуникатор и набрав Василия. — Свяжись с Филаретом и узнай во сколько у него сегодня будет для меня десять-пятнадцать минут. Вряд ли нужно больше.
Глава 16
— Благословите, отче. — проговорил я, когда мы с Филаретом встретились в небольшой пригородной церквушке. Правда от нее шла прямая автомобильная дорога до центрального храма, я заметил ее с воздуха, и все же патриарх решил встретиться со мной не в главной резиденции, хорошо хоть вообще выкроил время.
— В прошлый раз, Александр, после таких слов мне пришлось полностью пересобрать синодальный отдел по связям с общественностью и вводить двадцать пять новых приходов. — с улыбкой пожурил меня Филарет. — Так что, прежде чем ответить согласием, я хотел бы убедиться, что ты не начинаешь войну со всем миром.
— Кажется войны и в самом деле не избежать, правда начну ее не я. — ответил я, со вздохом посмотрев на патриарха. — Думаю вы и без меня прекрасно осведомлены о находящихся у наших границ войсках трех не очень дружественных государств.
— Если ты пришел просить благословление на защиту родины — ты его безусловно получишь, но для этого не нужно было просить о личной встрече. — сказал Филарет, указав на простую деревянную скамью, стоящую под окном у входа. — Присаживайся, в ногах правды нет.
— Кажется мы на эту тему уже шутили. — ответил я, присев напротив Филарета. — В самом деле у меня возник вопрос, скорее богословского, чем политического содержания. И касается он моих учеников.
— Буддистские практики, отвергающие все на чем построена наша православная вера. — коротко описал йогу Филарет.
— Так уж всё. — возразил я. — Ещё недавно и церковь, и люди отвергали все что связано с резонансом, а лет триста назад европейские инквизиторы с прегромадным удовольствием сожгли бы всех одаренных. Да что там, в прошлом году в православие вернулось ветхозаветное многоженство. Церковь меняет свои взгляды и догматы, когда это необходимо, вам ли не знать?
— Когда это необходимо, да. — кивнул Филарет. — За историю Русской Православной Церкви нам не единожды приходилось созывать вселенские соборы для внесения изменений, как незначительных, так и с далеко идущими последствиями, но нас не даром во всем мире называют ортодоксами. За тысячелетнюю историю мы лишь немного изменили жизненно важные правила, в то время как католики вели свои войны и избирали по три римских папы одновременно.
— Боюсь я в этом вопросе не слишком силен. — пришлось признать мне. — Но факты говорят сами за себя, изменения неизбежны, и они происходят.
— Вот только те изменения которых ты хочешь, неизбежны ли они? Зачем ты хочешь всколыхнуть мир людской? — с укоризной посмотрел на меня патриарх.
— На самом деле все совсем наоборот. — признался я. — Мне не хотелось бы колыхать, как вы сказали, народ. Я хочу, не скрываясь заниматься своим делом, и даже готов подогнать его под идеологическую православную составляющую, чтобы не навредить общему делу.
— Подогнать под идеологическую составляющую? — удивленно спросил патриарх. — Как это соотносится с практикуемым тобой учением?
— Дело как раз в том, что я не практикую никаких учений. Разве что о том, что в здоровом теле должен быть здоровый дух, но это никак не противоречит концепции резонанса. — ответил я. — А главное — это работает, вы можете убедиться в этом лично.
— Предлагаешь стать твоим учеником? Или сразу получать благословления, как наиболее приближенные? — с нажимом спросил патриарх. — Александр, ты заигрываешься, строя из себя мессию, а это до добра не доведет. Одно дело, лечить прикосновением рук больных, славный признак, вот только определяют по нему не только слуг спасителя, но и антихриста.
— Я не продвигаю никакого учения, только тренировки духа, которые не сильно отличаются от развития резонанса. — чуть нахмурившись повторил я. — А его вы не просто признаете, на это выстроено возвращение влияния церкви.
— Александр, ты уже не маленький мальчик, чтобы объяснять тебе как устроен мир. Есть вещи необходимые, а есть прихоть. Есть то, что было догмой и можно вернуть, а есть нововведения, которые никак не соответствуют ни нашей вере, ни нашим устоям или реалиям. — покачав головой проговорил Филарет. — Не доводи до греха, ни себя, ни своих сторонников. Я не поддержу твой культ и точка.
— Это не культ. — нахмурившись сказал я, не понимая, как двигаться дальше. Доводы, которые в моей голове и при разговоре с супругами казались железобетонными патриарх отмел как несущественные. А может я просто не нашел для него правильных слов? Но что могло повлиять на верного служителя церкви? Подкупить мне его точно нечем, обосновать необходимость практик? Так одаренные и без них неплохо справляются. Пусть и не все.
