— Да. — поморщившись сказал я. — Я видел, как корабль упал. Сколько наших погибло? Есть выжившие?
— Почти все. — успокоила меня Ангелина. — Николай сумел заложить в автопилот маневр… перед смертью. К сожалению, он не спасся, как и большинство оказавшихся в тот момент на мостике. Захватчики никого не жалели.
— Ладно, погибших будем оплакивать позже, сейчас нужно заняться выжившими. — жестко сказал я. — Пленные там, есть раненые, которым требуется помощь?
На протяжении шестнадцати часов я дежурил в полевом госпитале, помогая хирургам и спасая тех, кого еще можно было. Бой закончился довольно быстро, подоспевший линкор и пара эскадр кораблей поменьше сделали свое дело быстро и безжалостно. Заговорщики, собравшиеся со всей страны под видом учений, были обезврежены или уничтожены. И пленных оказалось совсем немного.
Братья не прощали предательства младших. Отцы со скрипом сердца отдавали сыновей под трибунал, чаще верша правосудие своей рукой, дабы избежать позора. Сегодня дворянское и боярское общество потеряло много перспективных и уже состоявшихся воинов. К счастью лояльных офицеров что в армии что во флоте оказалось куда больше. Самый важный вопрос оттягивали сколько могли, но утром его все равно пришлось решать.
— Ваше величество, ваше высочество, регент. — поклонился нам всем троим Константин. — Произошедшее полностью моя вина, и никакие извинения не могут снять с меня ответственности, как и с того, кто все это организовал. Но, прежде чем мы спустимся к пленнику, я прошу вас о снисхождении.
— Государственный переворот, о каком снисхождении речь?! — яростно спросила Екатерина. — Он собирался убить моего сына! А что дальше? Убить меня?
— Прошу прощения, ваш брат так же организовал переворот, и все же вы стоите рядом. — проговорил Константин, склонившись еще ниже.
— Ты забываешься. — сквозь зубы проговорил Петр.
— У меня кроме него никого нет. — выдохнул Константин, окончательно подтверждая мою догадку.
— Значит за всем этим бардаком стоит твой отец? — спросил я, хотя ответа и не требовалось. — Я не буду милостив, но есть и другие способы избавиться от него, не убивая. Например, разрушить его камень и лишить возможности использовать другие. Беспомощный, безоружный, лишившийся вчера всех сторонников, он не будет представлять угрозы.
— Участь страшнее смерти. — оценив задумку хмыкнул регент. — Может сработать. Но прежде — пусть он расскажет все что ему известно. Каторги ему не избежать, но, если раскаивается, почему бы не сохранить ему жизнь.
— Я против. — резко сказала Екатерина. — Мертвая змея не ужалит.
— В начале надо его выслушать. — согласился я с Петром. — Идемте.
— О большем я не прошу. — выдохнул Константин, наконец отойдя с дороги. В камеру мы спускались в мрачном молчании. Каждый думал о своем, хотя избавиться от предателя хотелось всем без исключения. Слишком много смертей, слишком много боли и потерь за столь короткий срок.
Однако, когда мы вошли в маленькую камеру, в которой пахло плесенью и нечистотами я с удивлением увидел спокойно улыбающегося Леонида. Князь Тифлиса сидел расслабленно, словно не на жесткой деревянной скамье, а в любимом кресле в кабинете, и нас он приветствовал коротким поклоном.
— Всё кончилось? — спросил он, как ни в чем не бывало.
— Да. Все твои сторонники мертвы, а те кто живы — захвачены в плен и уже дают показания. Тебе не отвертеться. — усмехнувшись ответил Петр.
— Мои сторонники? — удивленно поднял бровь Багратион старший, а затем заливисто, от души рассмеялся. Учитывая, что дело происходило на минус втором этаже, в грязной камере смертников, выглядело это словно князь сошел с ума, но его взгляд оставался совершенно ясным и осмысленным.
— Мои сторонники. — Леонид смахнул воображаемую слезинку. — Сынок, ты меня разочаровал. Понятно, что ты еще молодой…
— Не заговаривай нам зубы, предатель, у тебя все равно ничего не выйдет! — яростно бросила Екатерина. — Брат и сын хотели оставить тебя в живых, но я все же считаю, что горбатого исправит только могила.
— Ты расскажешь нам все, иначе… — начал было Петр, но Леонид неожиданно встал и поклонился.
— Ваше императорское величество, разрешите начать доклад? — спросил он, повернувшись ко мне. — Конечно я все расскажу, это и в моих интересах, но прошу вас — чтобы эта информация не ушла дальше этой камеры. Будет обидно, если проделанная за два с половиной года работа пойдет насмарку.
— Пусть говорит. Лишить его жизни мы всегда успеем. — заметил я, и Екатерина, с явной неохотой, согласилась. — Но я бы советовал внимательно следить за словами. Вчера погибло много хороших людей, моих товарищей и соратников.
— И я сожалею о каждом из них, однако иначе было нельзя. — сказал Багратион-старший, заставив меня нахмурится. — Позвольте начать с начала?
— Сторонники конституционной парламентской монархии были в империи с середины позапрошлого века. Какие-то более успешные, какие-то менее, однако они не переводились из года в год с неудачной революции меньшевиков в тысяча девятьсот пятом. — сказал Леонид. — Думаю ни для кого из присутствующих не будет секретом что во время последних лет правления Екатерины Николаевны разговоры о смещении монарха и вручении власти премьер-министру стали все популярней.
— Мы заткнули им глотки. — жестко сказал Петр.
— Конечно, больше того, вы загнали их под ковер. Вот только осталось их куда больше, чем все считали. Мои агенты постепенно внедрялись в кружки умеренных революционеров. Офицерские клубы, где выпивали сторонники федерализма, а мне самому пришлось вступить в несколько тайных лож. К слову — большая часть из них к этому дню полностью опустела. — заметил Леонид. — Но меньшевики никуда не делись.
— Они кончились вчера. — не добро усмехнулся регент.
— Да, и собрать их в одном месте, за городом, там, где не будет гражданских лиц, да еще и флоты, явно не замешанные в предательстве, окажутся неподалеку, чтобы купировать угрозу — это было чрезвычайно сложно, но я справился. — самодовольно улыбнулся Леонид. — Если сравнивать наше дворянство с тайгой, то вчера по нему прошелся пожар, уничтожив весь сухостой и гниль.
— Что за бред. — недовольно фыркнула Екатерина. — Если бы в твоих речах было хоть слово правды, ты бы предупредил нас!
— Кого простите? — рассмеявшись спросил Багратион-старший. — Петра, чей первый помощник и секретарь теперь возглавляет войско возрожденной Польши? Может Александра, чей наставник и верный соратник продался англичанам и пытался его прикончить дважды, и только своевременные действия моих агентов помогли этого избежать? Или вас, ваше величество? Не подскажете кто руководил флотилией восставших? Нет? Ну так я напомню — князь Баранов, ваш новый фаворит. Предупреди я хоть кого-то из вас, и весь план бы сорвался, оказался раскрыт и провалился.
— После предательства Грини я перетряхнул всех приближенных. — безапелляционно заявил Петр. — В моем окружении больше шпионов нет!
