Где я так согрешила? Ну где?
Злобно пыхтя и громко топая, двинула к входной двери. Неплохо было бы владеть искусством сжигания людей взглядом. А вообще, мне всегда очень нравился миф про Медузу Горгону. Пожалуй, единственное, что я переваривала у древних греков. Бедная женщина, она просто не хотела ненужного внимания всяких там греческих аполлонов! А они, словно мухи слетались на сладенькое, вот она их в камень и превращала. Сотню бы так. Чтобы неповадно было.
Открыла и замерла в проходе, скрестив руки на груди.
Дима выглядел шикарно. Впрочем, как и всегда. Белая майка, которая очень выгодно подчёркивала его загорелую кожу и открывала вид на сильные, мускулистые руки. Сквозь тонкую ткань просвечивали идеальные кубики пресса. Чёрт, даже хлопковые пляжные шорты с дебильным рисунком и простые кеды не портили этого образа.
Дьявол!
Опёрся рукой о дверной косяк и скользнул по моему телу уж больно влажным взглядом.
–Готова?– и улыбнулся, словно собирался этим растопить моё сердце.
Ха! Вот только он не в курсе, что моё сердечко давно покрыто льдом. Не расколотишь.
И без понятия, почему кивнула и быстро сунула ноги в босоножки без каблука, а после подхватила сумку и сделала шаг к нему навстречу.
Тогда я ещё не знала, что захлопнула за собой не дверь квартиры, а заперла стальную клетку.
Клетку, выпускать из которой меня никто не собирался.
Глава 17 – Шах и Мат
Маша
Вы когда-нибудь задумывались над тем, что лифт – это самое опасное и жуткое место во всей вселенной? Особенно когда едешь в нём вдвоём с парнем, которого на дух не перевариваешь. И, который, на минуточку, такие пожары внутри разжигает, воды мира не хватит, чтобы потушить. Дима Сотников – моё персональное адское пламя. Чёртов Люцифер, пришедший совратить меня.
Серьёзно, лифт – это котёл в Преисподней. В нём задыхаешься, словно разом перекрыли кислород. Душно, невыносимо, страшно.
Не понимаю собственных эмоций и желаний. Того, что тело превращается в кисель рядом с ним, а мозг тупо отключается. Предатели!
Теперь же нам предстояло ехать вместе на дачу к его родителям. Вангую, будет невыносимо долго и мучительно! Может быть, пока не поздно, стоит сбежать куда-нибудь? Мне не нравится, как сердце стучит рядом с ним, как губы ждут поцелуя, как всё теряет значение. Даже то, что я его ненавижу…
А ненавижу ли? Такое громкое слово.
Перевела свой взгляд на Сотню, задумчиво скользя глазами по правильным чертам лица, по идеальной, чёрт его побери, фигуре. Спортивной, атлетической. По его сильным рукам, рельефным мышцам… реально демон. Но нужно понимать, что даже за самым светлым и прекрасным обличием иногда прячется дьявол во плоти.
–Я так понимаю, мы не на электричке поедем.
Огляделась по сторонам, вышагивая рядом с Димой. Мы точно шли не к автобусной остановке и даже не к метро.
–Электричке?– прищурился парень, перехватив меня за руку.
Напряглась, пытаясь вырваться из его железной хватки, но ничего не вышло. Вцепился всё равно, как клещ. Фиг избавишься.
–Слово новое, незнакомое?– с вызовом посмотрела на Сотню.
–Когда я был маленький, родители подарили железную дорогу. Это всё, что я знаю о твоих электричках.
Идиот! Ведь и вполовину не такой клоун, каким притворяется.
–Врёшь по-прежнему паршиво,– усмехнулась.– Пора уже микстурку для памяти начать пить, а то всё забываешь.
–Например?
–Помнишь в одиннадцатом классе мы ездили в Пушкин на экскурсию? На электричке.
Сотников притворно сморщился, словно вспоминал худшие годы в своей жизни. Но дело в том, что это были худшие годы в моей жизни. Элитная гимназия, которую ненавидела всем своим сердцем. И Диму тоже.
Мы даже в той поездке сидели вместе. Правда очень недолго. Сотня кинул мне в волосы жвачку, а учительница его отсадила. Прядь пришлось отрезать. Мама, конечно, устроила потом знатный скандал, да только какой толк? Фиги, факи, кулаки – это признаки любви. У директрисы на всё один ответ был.
–Отстой, Савельева. Мы не будем трястись в общественном транспорте.
Какая неженка, вы только посмотрите.
–Вертолётом полетим?
–Я тачку взял в аренду,– во все тридцать два зуба улыбнулся парень, так что мне даже поплохело немного.– Хорошая идея, признай.
В аренду, значит.
–Всё время забываю, что люди вроде тебя привыкли спускать кучу денег в пустоту ради пары часов сомнительного удовольствия.
Он хватает меня обеими руками за талию и прижимает к себе. Ладони стремительно опускаются на талию, очерчивая мою попу в джинсовых шортах. Лапает её, нисколько не стесняясь общественного мнения.
–Чёрт, я обожаю твою задницу, Маша.
Такой себе комплимент, вы не находите? Но спасибо за честность.
–Не хочешь убрать от неё свои лапы?
–Неа,– покачал головой Дима.– Мои руки ровно там, где должны быть. Не ниже, не выше. Хотя…
Проклятье!
Кожа покрылась мурашками, стоило только его ладони лечь на мою спину. Провёл пальцами выше, заставляя тело биться крупной дрожью. Нашёл застёжку лифчика, оттянул и со всей дури отпустил.
Ауч!
–Если не прекратишь, я никуда не поеду.
–Ты сама хочешь,– прошептал на ухо. Мир медленно и уверенно поплыл перед глазами.– Просто признай это. Нам будет хорошо вместе. Ты ещё никогда так не кричала, как будешь делать это подо мной.
Мальчику двадцать один уже, а корону ему до сих пор никто не поправил. Непорядок!
–Очень сомневаюсь,– нашла в себе силы для отпора.– Ты домогаешься прямо на улице. И я всерьёз думаю, чтобы… ой!
Сотников подхватывает меня на руки и куда-то несёт, при этом плотно прижимая к своему туловищу.
–Дима, ты обалдел?!– вскрикнула, но вынуждена была обвить нахала за шею.
–В чём дело? На руках никто не носил, Маш?
Не носил… меня и не целовали раньше так, что ноги не держат. Вообще не целовали, если исключить Антона. Вот только наглому мажору знать об этом совсем не нужно.
Идём недолго. Сотников ставит на землю, а после открывает передо мной дверь арендованного автомобиля. Белая полуспортивная ауди. Даже тут не смог не выпендриться.
–А мы точно к твоим родителям?– нахмурилась.
–Точно,– коснулся моих волос, аккуратно заправляя одну прядь за ухо. Меня мгновенно током прожгло от его прикосновений.– Точно. Магазин цветочный. Садишься?
Прикусила нижнюю губу, задумавшись.
–Обещай не приставать в машине. Без поцелуев, понял?
