— Вроде того.
Снаружи хлестал дождь, шумно колотя по крыше амбара. Шелтон нахмурился:
— Что за чертов дождь!
Вдруг он замолчал, уставившись на хозяина. Уважительно оглядел подбитый глаз.
— Все ясно.
— Ты и половины не знаешь. — Дугал осторожно дотронулся до синяка и поморщился. — Вот черт.
— Дайте-ка, я вам помогу.
Слуга исчез в пристройке, а затем вернулся с куском сырой говядины в руках.
— Где ты это взял?
— Купил в городе. Держал его во льду, хотел приготовить на ужин.
Дугал пристроил мясо поверх синяка и проворчал:
— Благодарю.
Снаружи, перекрывая шум ливня, раздался удар грома.
Шелтон взял Дугала за руку и усадил на перевернутый вверх дном бочонок.
— Сидите тут, пока я не закончу с лошадьми.
— Я что, беспомощный калека?
— Нет, но как вы собираетесь кружить голову мисс Макфарлин, если у вас подбит глаз и перекошено лицо? Нужно, чтобы синяк побыстрей рассосался.
Дугал вздохнул, но остался сидеть на бочке с откинутой назад головой и куском ледяного мяса на лице. Шелтон расседлал лошадь Софии, вычистил ее, поставил обеих лошадей в денники, набрал ведро воды и напоил их.
Потом аккуратно повесил ведро на крючок. Подтащил поближе к Дугалу еще один бочонок и сел рядом.
Дугал раскрыл уцелевший глаз. Шелтон с мрачным видом рассматривал хозяина.
— Что еще?
Слуга сложил руки на груди.
— Я тут подумал… — Он ткнул большим пальцем в сторону крыши.
Дугал снова закрыл глаза.
— Да, это я вызвал грозу. Как я был зол! На меня напали, да еще сзади. Едва успел я обернуться, как этот медведь треснул меня со всей силы.
— А мисс видела?
— Да.
Порыв ветра ударил в дверь амбара, и она тяжело загрохотала, едва удерживаемая на месте старинной железной задвижкой. Крыша жалобно трещала. Казалось, ее вот-вот унесет ветром. По старым стенам барабанил дождь. Сквозь прорехи в крыше просачивалась вода, стекая струйками на крытый соломой пол.
Шелтон с тяжелым вздохом встал.
— Разведу посильнее огонь в печке. Надо же вас накормить, прежде чем вы снова пойдете в их дом.
В дом, где восхитительная мисс София сейчас наверняка хлопочет на кухне, придумывая, как испортить обед. Несмотря на пульсирующую в глазу боль, Дугал неожиданно усмехнулся:
— Ты прав. Сначала я поем. Потом приму ванну.
— Полагаю, в доме вам приготовят ванну с ледяной водой?
— И всыплют туда чего-нибудь едкого.
— Хорошо, что мы скоро уезжаем, — заметил Шелтон. Дугал промолчал, и Шелтон встревожился: — Мы ведь скоро уедем, не так ли, милорд?
— Пока не знаю.
— Мне казалось, вы только хотели выяснить, что задумал этот пройдоха вместе с дочерью.
— Так и есть. Они хотят засадить меня за игорный стол, чтобы отыграть дом.
— Тогда что за нужда торчать тут еще одну ночь?
Нужда? Странное слово. Дугал ни в чем не нуждался.
Зато он желал — а это совсем другое дело. Шелтон простонал:
— Значит, опять остаемся? Вижу по вашим глазам. Вас опоили?
— Ты когда-нибудь видел меня пьяным?
— Ну, может быть, я не так выразился. Скорее, вас околдовали.
Дугал поудобнее пристроил на лице кусок мяса.
— Что ты имеешь против небольшой интрижки?
— Ничего, только не останьтесь без глаза.
Дугал засмеялся:
— Обещаю, все останется в целости и сохранности. Будь то глаза или дом!
И, уж конечно, его сердце.
Дугалу вдруг стало не до смеха. Сердце? Взбредет же такое в голову!
Шелтон вздохнул:
— Надеюсь, мы не застрянем тут надолго. Сегодня вам нужна ванна, но… я буду стряпать для вас, так и быть. Но тереть спину — ни за что.
— Я и не прошу, не беспокойся.
Убрав говядину с лица, Дугал осторожно потрогал синяк. Гораздо лучше! Еще час-другой, и он снова будет видеть.
Сквозь щели в стенах амбара сверкнула молния. Гром ударил почти в тот же миг. Дугал вздохнул. Чертово проклятие старалось вовсю. Он редко выходил из себя, но события последних дней истощили его терпение. А славный удар добряка Энгуса стал последней каплей.
Двери амбара гремели под напором ветра и проливного дождя. Разумеется, его долг как одного из Маклейнов не давать проклятию взять верх. Настоящий мужчина никому и ничему не позволит себя одолеть — даже семейному проклятию.
Но вот пожалуйста — не только потерял власть над чувствами, но, кажется, готов и голову потерять из-за прелестной хозяйки. Не раз за сегодняшний день случалось, что она забывала напускать на себя холодный вид, и ему представлялась возможность увидеть ее в истинном свете — как женщину весьма незаурядную. София не только очаровательна, она еще и умна. Сведи их другие обстоятельства, он мог бы быть с ней на равных. Без обмана, без интриг.
Опасные мысли!
Пора положить этому конец. Так будет лучше для всех. Сначала, однако, он еще раз перекинется в картишки с восхитительной мисс Софией. В конце концов, от пары поцелуев вреда не будет.
Решено. Дугал поднялся с бочки. Пора готовиться к встрече с Софией Макфарлин. Это будет их последний вечер.
— И поделом! — раздраженно воскликнул Энгус.
— Неправда, — спокойно возразил Рыжий. — София знает, что делает.
Мэри фыркнула, с удвоенной силой взбивая подушки.
— Энгус, ты свалял дурака. У мисс Софии больше здравого смысла, чем у любой девицы ее возраста.
Энгус возразил:
— Сомневаюсь, что у кого-то хватит ума кружить голову Маклейну и сохранить на плечах свою собственную.
Его жена открыла было рот, чтобы возразить, но он осуждающим тоном продолжал:
— Вы же говорили, что Маклейн — такой красавчик, что хоть мажь его на хлеб вместо масла!
Рыжий погрустнел:
— Я хочу, чтобы дочка отыграла дом, но если она в опасности… Неужели дело идет именно к этому?
— Точно, — сказал Энгус.
— Нет, — отозвалась Мэри. Супруги уставились друг на друга. Мэри твердо заявила:
— Будьте спокойны — девочка не перейдет черты. Никто не заставит ее делать то, чего она сама не захочет. — Служанка направилась к окну, чтобы задернуть шторы. — София отнюдь не дурочка.
Рыжий повидал на своем веку распутников и гораздо лучше, чем Мэри или София, знал, как опасен Маклейн. Даже его прагматичная и разумная дочь, возможно, не устоит перед красотой и очарованием опытного повесы.
