Она была словно в огне — жарком и чувственном. Гладкий шелк платья приятно холодил кожу, а шуршащее кружево щекотало грудь, когда пальцы мужчины принялись исследовать изгибы ее тела. Прохладный ветерок ласкал босые ступни — туфельки свалились в траву.
София обвила руками шею Дугала. Ей хотелось быть к нему как можно ближе…
Поцелуи Дугала горели на ее коже, прожигали насквозь. Она застонала. Ей было мало поцелуев. Тело дало раствориться в этом головокружительном ощущении, и ее жажда росла с каждой минутой.
София задрожала, когда его язык раздвинул ее губы. Какой у него ненасытный рот! Он дразнил ее языком, а руки блуждали по ее телу. По бедрам, талии и груди. Сквозь тонкую ткань платья она чувствовала жар его ладоней. Вот он добрался до соска и стал дразнить его большим пальцем, пока сосок не отвердел. Она застонала — какая мучительная сладость! Ей хотелось слиться с Дуга-лом, быть к нему ближе, еще ближе…
— Милорд? — со стороны калитки послышался визгливый голос Шелтона. — Вы тут?
София открыла глаза, но Дугал продолжал ее ласкать. Скрип калитки. Неуверенные шаги по мощеной дорожке сада.
— Милорд? Долго мне еще выгуливать лошадей?
София отпрянула от Дугала, и тот неохотно разомкнул объятия. Девушка дрожала всем телом, руки и ноги ей не повиновались. Она все еще оставалась во власти желания, с трудом возвращаясь к действительности.
Дугал признал — София заставила его передумать и отложить отъезд. Он должен получить эту женщину! Сыграет в ее игру, выиграет и утолит похоть. Потом уедет, спокойно и без малейших сожалений.
Он отпустил Софию, принявшуюся спешно оправлять платье. Ее руки дрожали. Вполне довольный собой, он тихо попросил:
— Ждите здесь.
Затем вышел на дорожку и встретил Шелтона. Слуга вздохнул с видимым облегчением:
— Вот вы где, милорд! Я вот думал, нужно ли…
— Сними саквояжи, а седла пусть остаются. Прокатимся, пока не стало слишком жарко.
У Шелтона вытянулось лицо.
— Снять саквояжи? Разве мы не уезжаем?
— Нет. Задержимся еще на одну ночь.
— А потом?
— Убирайся.
Покраснев, слуга торопливо удалился.
Когда Дугал вернулся к Софии, она уже поправила платье, не замечая выбившихся из прически прядей. Ее щеки жарко алели, губы припухли.
Дугал улыбнулся. Он устроит себе добрую ночку любви и вытравит из себя эту страсть. Потом, когда он уедет, у Софии Макфарлин не останется никаких сомнений, кто вышел победителем.
— Я остаюсь, София.
Девушка слабо улыбнулась. Ее губы слегка дрожали.
— Я надеялась, что вы это скажете.
Его охватили сомнения. Сердце защемило, когда он взглянул в ее глаза — такие беззащитные! Да нет, ему только кажется. Ведь она дочь профессионального картежника. Во время странствий по Европе ее окружали законченные распутники.
А уверенная манера вести себя! Тут не может быть сомнений. Ее поведение свидетельствует о немалом опыте. Она придумала план, как пробудить в нем азарт. Не постеснялась предложить себя в качестве ставки. Разве такая женщина может быть невинной?
Тем не менее он спросил, желая выяснить все окончательно:
— София, я не имею дело с невинными девушками.
Ее глаза сверкнули, но она улыбнулась, спокойно, понимающе:
— Я не невинна, Маклейн. Я знаю, что делаю.
Слава Богу. Ну разумеется. Невинная девушка не сумела бы так невозмутимо стоять перед ним в одной сорочке, обольстительно улыбаясь. Эта улыбка не давала ему спать всю ночь. Ему представлялось, как он берет ее, снова и снова.
Ее глаза блестели под покровом густых ресниц.
— Дугал, надеюсь, вы не поймете меня превратно. Но… Вы-то не невинны?
Он растерянно моргал, слишком пораженный, чтобы ответить.
— Потому как, если да, вам следует бежать отсюда прямо сейчас.
— Буду счастлив доказать мою опытность сегодня ночью. Это вас устроит, София?
Она кивнула, опустив глаза.
— Ну, все зависит от того, кто выиграет, не так ли? А пока что я покажу вам дом, какой он есть на самом деле. Не в моих силах немедленно все исправить, однако вы сможете увидеть некоторые архитектурные детали, которые мы с Энгусом постарались замаскировать.
— Решено. Но сначала я прокачусь верхом. Посейдон застоялся.
Ему самому пора подышать свежим воздухом, чтобы прийти в себя. Он подошел к Софии и поцеловал ей руку. Ее губы задрожали, но она смогла улыбнуться:
— Милорд, у меня мурашки по всей коже.
— Красивую женщину это только украшает.
Рывком притянув ее к себе, Дугал снова обнял Софию. Она покраснела. Ее мягкая грудь терлась о ткань жилета, их бедра соприкасались. София взглянула на него, загадочно взмахнув ресницами:
— Маклейн, не думаете ли вы, что следует по крайней мере…
Поцелуй заставил ее замолчать. Руки Дугала снова гладили ее тело. Она таяла в его объятиях, уступая страсти, словно откликаясь на его призыв. Обхватила его жаркими руками, обвила шею, потянулась к нему губами.
Дугал снова воспламенился. Ни о чем больше не беспокоясь, ни о чем не рассуждая, он наслаждался поцелуями, отдаваясь всепоглощающей страсти.
Вдруг София беспокойно зашевелилась, вцепившись в отвороты его куртки. Он ослабил объятия и заглянул в ее раскрасневшееся лицо:
— Что такое, радость моя?
— Я… Я должна идти. Если я не вернусь в дом, сюда явится Энгус.
— Но я только начал.
Она улыбнулась:
— Это был очень долгий поцелуй.
— Меня надолго хватает.
София не была уверена, что поняла его правильно. Но у него было такое лицо, что она покраснела. Дугал провел пальцем по ее щеке.
— У вас чудесная кожа. И вы очень мило краснеете.
Он неохотно отпустил ее на свободу. Очутившись на дорожке сада, Дугал погладил ее припухшую нижнюю губку.
— Вы правы, моя дорогая. Иначе мы не смогли бы остановиться на поцелуях.
Конечно, это было скорее обещание, чем угроза, но София поежилась. Что с ней происходит? Руки и ноги словно налились свинцом, язык не повиновался, а в голове пусто.
Палец Дугала скользнул по ее подбородку, заставив поднять взгляд. Его глаза искрились весельем.
— Мне еще не приходилось играть в такую восхитительную… игру.
— Мне тоже.
Ее тянуло к нему, его губы притягивали ее взгляд. Твердые, прекрасно очерченные, они такие сладкие на вкус. В голову пришла шальная мысль. Еще один поцелуй? В этом ведь не будет ничего дурного. Только один, а потом…
