—Что со штукой будешь делать?— словно услышал мои мысли Костров. Даже смотреть на него необязательно, чтобы знать, что он улыбается.— Выбросишь?
—Да!.. в смысле, нет. Подруга за него деньги заплатила. Жалко.
—Ну, ты это… Штучку-то помой как следует. Мало ли. Её весь отдел, наверное, потрогал.
—Перестаньте, пожалуйста. Я не собираюсь им… пользоваться.
—А чё так? Поругались? Теперь штучка будет стоять, но в углу?
—Хватит, пожалуйста.
—Иди уже, Чернявская Марина Олеговна. Мне ехать нужно.
Глава 8. Маруся
Кто-то весьма настойчиво душил чайку под моим диваном.
—Скажи еще раз,— показалась Ленина голова. Лицо её было настолько красным, что еще немного и его ошметки разлетятся по всей моей небольшой квартирке.
—Я с тобой не разговариваю,— выдала я максимально строго и, сложив руки на груди, снова уставилась в потолок.
—Проститутка!— заржала Лена и снова упала на пол, по которому каталась уже минут двадцать.— Маруся-проститутка! Бог мой! Бюджетная… или эта… которая государством бесплатно даётся?
—Очень смешно. Иди в полицию, найди Кострова, и шутите с ним на эту тему, сколько вам хочется. Он тоже, наверняка, не всё ещё пошутил.
—У меня просто в голове не укладывается, как можно было решить, что ты проститутка? У тебя же буквально на очках, на веснушках, на одежде выгравировано, что ты училка до мозга костей и знаешь всё про мозг костей. Как? Как можно было принять тебя за проститутку?!
—Это всё колпак Деда Мороза виноват. Ненавижу Новый год.
—Угу. Сказал человек, у которого за месяц до Нового года уже стоит самодельный камин из говна и палок.
—Из коробок и скотча.
—А я как сказала?
—Совсем…— вспылив я резко села и перегнулась через низкую спинку своего диванчика, чтобы увидеть Лену, лежащую на полу в полном блаженстве после только что закончившегося приступа смеха.— А знаешь, что самое обидное? Не то, что меня приняли за проститутку и закрыли за решеткой с настоящими проститутками, а то, что всё это видел Костров и рылся в моей сумочке, в которой, кстати, из-за тебя нашёл много чего интересного,— пришлось взять диванную подушку и отлупить подругу, которая вновь закатилась от смеха.— Ничего смешного в этом нет.
—Подумаешь, взрослый мужик увидел ненастоящий писюн. Думаешь, это травмировало его психику? Наверняка, он по долгу своей службы столько всего повидал, что твой резиновый писюн для него — это просто кусок резины… или из чего он там? Дай пожмякать,— вытянула она руку вверх.— Заценю.
—Вот забери его и жмякай сколько тебе влезет.
—У-у, малышка! Я тетя взрослая, мне много влезет.
—Я не хочу это слышать.
Отвалившись снова на диван, я прикрыла голову подушкой и закрыла глаза, снова мысленно представляя, как могла бы красиво выйти из ситуации со… штучкой, если бы у меня была хоть капля дерзости, фантазии и умения собраться в критической ситуации.
—Слушай,— соскребла себя Лена с пола и, судя по моим внутренним ощущениям, нависла надо мной и моим скромным диванчикам.— А выходит, что Костров-то не такой уж и плохой мужик. Ну прикинь, он видел тебя бухую, блюющую, поющую, спящую, проститутничащую и никому ни слова не сказал ведь. Не проболтался.
—Это пока что. Ты сама говорила, что при первой же возможности он всё это использует против меня.
—А, может, нет. Какая, говоришь, у него кличка?
—Камаз.
—А точно! У тебя же — чмо.
—Уйди, а!
—А ты наладь контакт с его сыном-Камазиком. Глядишь, большой Камаз станет добрее к тебе, Оке. О! Или не налаживай. Пусть маленький Камазик почаще нарушает ваши школьные правила, а ты за это будешь вызывать его отца и почаще с ним видеться. Кстати, покажешь, как он выглядит. Он в «социалках» есть?
—Нет. Я как-то хотела создать общую группу со всеми родителями, но он и еще несколько родителей сказали, что этим не занимаются. Но у меня в телефоне есть фотографии с первого сентября этого года. По-моему, он попал в кадр на нескольких из них.
—Ну, так показывай. Заценю самца.
—Нет. Я даже свое лицо тебе показывать не хочу.
—Эй, лицо со срамом. Хватит в прятки играть. Фотку показывай. Я хочу видеть.
—Боже,— покряхтев, я достала из заднего кармана шортов телефон. Нашла в нем фотографии, на которых был замечен Костров и протянула Лене.— Смотри.
—Вот это брутал!— выдохнула Ленка восхищенно.— Охренеть! А какой взгляд суровый! Аж мурашки по коже. И как ты с ним бодаешься и даже трахнуть его не хочешь?
—Во-первых, он отец одного из моих учеников. Во-вторых, я не рассматриваю его как мужчину в принципе…
—И, в-третьих, твой сраный Витюша нахрен сломал твой внутренний компас, показывающий на нормальных мужиков,— всучила мне Лена обратно телефон.— Можно я отпинаю его хорошенько, если увижу.
—Что за глупости, Лен?— перекатилась я на бок и уставилась на свой камин.
—А этот Камаз… он женат? У него есть девушка, женщина?
—Я не интересовалась. С его сыном я пересекаюсь только на уроке биологии, и по всем возникающим с ним проблемам его классрук и директор сразу сказали мне, чтобы я обращалась к его отцу. Но я как-то слышала разговор Тёмы с одноклассником, из которого поняла, что мамы у него нет.
—Надеюсь, там ничего трагичного?
—Я не знаю.
—Ну, так спроси. Деликатно так. Аккуратно. Хоть у классрука его. Глядишь, будет шанс, что и на твоей улице перевернется Камаз с пряниками. С одним. Тульским. Они, говорят, самые большие.
—Ты меня добить сегодня решила?
—Я, вообще-то, тебе специально два дня не звонила. Терпела. Думала, ты тут мои подарочки осваиваешь, а ты, оказывается, так пошла в разнос, моя дорогая, что даже в проститутничестве была замешана.
—Иди-ка ты… к мужу.
—И пойду. И тебе того же желаю.
Пока Лена гордо топала в прихожую, вибрация моего телефона пощекотала бедро. Глянув на экран, я сразу подобралась, натянула на губы улыбку и ответила, стараясь не опоздать.
—Привет, Вить!
—Привет, Марин,— и снова тепло и мурашки по коже от его голоса.— Что там насчет моего мальчишника? Не передумала?
—Нет, конечно. Не передумала. Накидала пару вариантов…
—Это он? Додик?— шипела рядом Лена, которая в пуховике влетела в гостиную и буквально повисла на моей шее.
—Может, встретимся тогда через пару часиков? Я как раз свободен на оставшийся вечер. Обсудим всё.
—Пошёл ты, знаешь куда?!— крикнула Лена, силясь отобрать у меня телефон.
