И всё же, я с опаской подняла взгляд на своё отражение. Огромные красные от слёз глаза, распухший нос и, как и сказал Михаил Захарович, всего две царапины — рассечена нижняя губа и немного бровь. Скорее всего я поцарапалась о веточки, что были под снегом, пока убийца елозил моим лицом по земле.
—Я думала, всё гораздо хуже.
—Я тоже,— вздохнул Костров устали и стянул с себя куртку.— Умойся, и обработаем тебе колени.
—Михаил Захарович!— вскрикнула я, забыв о своих ранах, когда на левом боку мужчины увидела проступающую через серый свитер кровь.— Вас зарезали!
—Угу. Насмерть,— усмехнулся Костров так, будто ему всё это казалось забавным.— Задел, всё-таки, гондон.
—Вас срочно нужно оперировать! Возможно, понадобятся новые органы!
—Маруся, не создавай пиздеца на ровном месте,— сурово остудил меня мужчина и снял с себя свитер вместе с футболкой, что была под ним.— Видишь? Всего-лишь царапина.
Только практически уткнувшись носом в его торс, я смогла без очков и заплаканными глазами разглядеть рану, которая и в самом деле казалось схожей с кошачьей царапкой, которых в детстве у меня было полно на руках от домашних кошек.
—А вдруг она только внешне кажется пустяшной? Вдруг она очень глубокая, и у вас повреждены внутренние органы?
—Я бы почувствовал нехватку ливера. Пошли, обработаем тебе колени. Колготки сама снимешь?
—Но почему тогда так много крови?— проигнорировала я его слова, продолжая разглядывать рану.
—Адреналин, Маруся. Давление поднялось. Мне, всё-таки, уже не двадцать. Идём, говорю. Пока у тебя колготки к коленкам не присохли.
Сказав это, мужчина первым вышел из ванной комнаты, снова заставив меня вскрикнуть от шока и ужаса, когда я увидела его окровавленный с одной стороны зад в джинсах.
—Михаил Захарович!— я машинально закрыла рот ладонями, боясь закричать и напугать соседей своим воплем.— Ваша попа! Снимите штаны и встаньте раком, я вас обработаю.
—Маруся, держи себя в руках,— тем не менее, он оглянулся на свой зад и задумчиво хмыкнул.— Идем. Колени не ждут.
—Он… убийца сделал вам что-то с кишкой? Порвал?— в голове промелькнули самые ужасные картины. Вдруг это последствия удара ножом и рана на самом деле не такая уж пустяшная?
—Маруся,— рыкнул на меня сдержано мужчина.— Иди-ка ты… в кишку. Но сначала на диван.
—Вам нужен проктолог, Михаил Захарович!
—Чтобы он меня в спину поцеловал? Не волнуйся, Маруся, течь далеко от дырки. Само зарастет.
—Снимайте штаны, я вам говорю!
Глава 16. Михаил
Теплая ладонь мягко легла на поясницу и слегка нажала.
—Сильнее прогнитесь, Михаил Захарович.
—Вечер перестает быть томным,— вздохнул я обреченно и оттопырил зад сильнее.
Стоя с голым задом, со спущенными джинсами и трусами, опираясь о стеллаж, сплошь заставленный кактусами, я отчетливо понимал, что не так я планировал закончить сегодняшний день. Совсем не так.
—Я схожу за очками,— произнесла Маруся откуда-то из моей задницы.— Постойте так еще немного.
—Не лучшее место ты выбрала для изучения моего богатого внутреннего мира. Не те богатства увидишь.
—Мне кажется, у вас там осколок. Но без очков я могу ошибаться. Сейчас запасные принесу. Не разгибайтесь,— пошлепала она меня мягко по пояснице, как коня в стойле, и быстрыми шагами вышла из гостиной.
—Вот!— вернулась она через пару минут уже в очках и с прозрачной сумочкой в руках.
—Косметичка? Серьёзно?— вскинул я брови.— Ты мне там что-то пудрить собралась?
—Нет. Просто у меня здесь пинцеты есть. Вдруг вам осколки нужно будет вынимать. А, вообще, давайте лучше «скорую» вызовем. Вдруг я что-нибудь не так сделаю.
—Ты, главное, кольцо на пальчик не надевай. Остальное я стерплю. Стекло — не пуля.
—Кольцо?— нахмурилась Маруся, явно туго соображая после случившегося недавно.
—Анальное, Маруся.
—Фу, Михаил Захарович! Я и не стала бы! Да и зачем?… У вас отвратительное чувство юмора и неуместное.
—Слушай, мне долго тут очком светить?
—Ой, простите. Я сейчас всё сделаю. Если будет сильно больно, то сразу скажите. Я лучше вызову «скорую».
—Резче, Маруся. Жопе холодно уже. Что там? Красиво — в попе слива?
Сзади началась какая-то возня. На пол что-то упало и покатилось.
—Простите. Руки трясутся.
—Помолюсь твоим кактусам, чтобы ты, всё-таки, не надела моё кольцо.
—Всё. Приготовьтесь, Михаил Захарович, сейчас будет больно.
—Давай уже.
—Кажется, здесь два осколка,— произнесла Маруся после небольшой паузы.— Вынимаю?
—Можешь еще посмотреть. До утра. Мне же так классно.
Судя по едва ощутимым прикосновениям в ягодице, Маруся приступила к делу, ради которого поставила меня раком.
Стиснул зубы, ожидая большой боли, но ничего не произошло. Сильнее ощущался зуд, нежели боль.
—Кажется, всё. Повезло вам, что у вас джинсы толстые, еще и на карман попало. Совсем неглубоко вошли осколки.
—Дай посмотреть, что там.
Маруся дала мне небольшое зеркало в форме красного сердечка, чтобы я мог разглядеть свой раненный зад.
Рана была небольшая, шрама остаться не должно. Странно, что я сразу, когда поскользнулся у той витрины, в которую врезался ублюдок, не обратил внимание на то, что у меня порезан зад. Хотя, в тот момент было совершенно не до мыслей о жопе. В тот момент я думал о том, не порезал ли он Марусю.
—Зеленкой залей.
Отдав зеркало обратно, снова впился руками в стеллаж и приготовился к тому, что сейчас моя жопа точно будет гореть. Но шуршание закончилось тем, что Маруся лишь слегка погладила мой зад.
—Ты что там?
—Гемостатическая губка. Не переживайте, она рассосется в ране и остановит кровотечение. Только вы всё равно обратитесь к врачу. Вдруг я не всё убрала из раны. И постойте еще немного. я вам ягодицу от крови очищу. Перекисью. Больно не будет.
—А нахрена тебе столько кактусов?— спросил я, чтобы отвлечься от ощущения того, что мне подмывают зад, который я уже минут пятнадцать не могу расслабить. Зная Марусину удачливость и сноровку, есть риск, что она может случайно угодить мне в самый эпицентр моей неприкрытой сейчас ничем задницы и уронить в него что-нибудь.
—Они очень красивые. Знаете, как великолепно они цветут? Я понимаю, что для всех они колючие, невзрачные и неказистые, но я их очень люблю. В них есть душа. Не то, что в пошлых розах.
Нахрена спросил? Сейчас ведь начнется урок биологии.
