От внезапного открытия я даже забыла об обиде на Кострова и посмотрела ему в глаза, чтобы точно увидеть в них, что он не врет.
—Может, матюкнешься хоть? Помогает выразить всё то, от чего у тебя сейчас глаза выпадут. Нельзя всё держать в себе, Маруся.
—Для вас я Марина Олеговна. Запомните это, Михаил Захарович, и больше никогда не смейте называть меня Марусей. Так меня могут называть только самые близкие мне люди, а не те, что бросают меня на растерзание маньяку в ночном парке. И зачем вы пришли? Хотите еще куда-то меня заманить? Что на этот раз? Наркоманы? Притон с проститутками? М? Или еще не придумали, куда меня можно закинуть, но решили пока подержать рядом с собой? Что вы молчите? Нечего сказать?
—Ну…— повел Костров меланхолично бровью.— Мужчинам даже чисто анатомически сложно переговорить женщину — двойной набор губ, всё-таки, не нам дан.
Волна возмущения промчалась по всему моему организму и ударилась об макушку настолько сильно, что я даже привстала и открыла рот, чтобы что-то ему сказать, но поняла, что в диалоге с полицейским любое моё слово будет использовано против меня же.
И как он смеет говорить такие гадости так открыто?!
—Может, матюкнёшься, всё-таки? Вижу же, что хочешь.
—Я не стану опускаться до вашего уровня, Михаил Захарович,— гордо тряхнув волосами, я снова села на стул, сделав вид, что вставала лишь для того, чтобы оправить подол платья.
—Зря. Опустилась бы. Я тебя тут многому научить могу.
Не желая и дальше разговаривать с мужчиной, я взяла очередную тетрадь и продолжила проверку контрольной работы.
—Спасибо, что пришла вчера в отделение и дала показания,— произнес Михаил Захарович и совершенно иным тоном.
Как-то по-доброму, что ли.
—Я не для вас старалась,— ответила я, не отрываясь от тетради, в которую смотрела, но ничего не понимала, так как испытывала давление чужой ауры.— Этот человек — преступник и он должен понести наказание, если не за те жертвы, что, скорее всего, тоже на его совести, то хотя бы за то, что он сделал со мной.
—Он сознался во всех эпизодах. И в твоем тоже. Думает, что за чистосердечку ему скостят срок.
По коже пробежал холодок. Страх заставил заглянуть Михаилу Захаровичу в глаза.
—Его ведь не выпустят?
—Не выпустят,— уверенно, без заминки ответил мужчина.— Но в позднее время, всё же, не гуляй. У любого маньяка может быть подражатель.
—Да что вы?!— вскинула я насмешливо брови.— А давайте я погуляю там в позднее время. Или еще где-нибудь. Наверняка, в городе еще полно преступников, для поимки которых нужна наживка.
—Хватает,— повел Костров плечом так, будто для него это сущий пустяк.— Но с их поимкой ты вряд ли сможешь нам помочь. А за этого… еще раз спасибо и еще раз прости, что втянул тебя во всё это. Нужно было предупредить. Ты имела право выбирать, как тебе стоило поступить.
—Знаете…— опустила я взгляд на тетрадь.— …Я думала над вашим вопросом о том, что было бы, если бы вы предупредили меня заранее. И знаете, даже отбросив то, что со мной уже произошло, я понимаю, что ни за что бы не пошла в тот парк, даже зная, что за мной наблюдают куча полицейских. И я почитала об этом маньяке в интернете и теперь нахожусь в совершенно смешанных чувствах: с одной стороны я рада, что такой человек, как он, наконец-то, пойман и те убитые им девушки будут отмщены, и новых жертв не будет; но с другой стороны, Михаил Захарович,— подняла я на него взгляд и заглянула прямо в серые глаза, что сейчас внимательно смотрели на меня.— Нельзя так поступать с человеком. Понимаете? Я же тогда с жизнью прощалась. Думала, не увижу больше, ни родителей, ни сестру, ни эту школу, ни ее учеников… никого. Я была уверена, что в том парке под деревом моя жизнь и закончится.
—Я знаю, Марина. И я не снимаю с себя ответственности за содеянное. Можешь наказать меня, как тебе вздумается. Или попроси, что хочешь. Всё сделаю.
—Постарайтесь меня больше не обижать, Михаил Захарович. А для этого просто держитесь от меня подальше. И череп Кондратия верните… Кондратию.
—Логично, Маруся,— согласно кивнул Костров. Оттолкнулся от парты, взял с моего стола череп и, проходя мимо скелета к выходу из кабинета, водрузил его на место.
Вот теперь все встало на свои место и вернулось, как было.
Глава 18. Маруся
—Проститутки, проститутки, проституточки мои!
—Лена!— одёрнула я подругу, которая после долгой репетиции упала между Олей и Юлей на пол.— Не говори так!
—Забей. Мы на это не обижаемся,— махнула рукой Юля и приложила голову к плечу Лены, ко второму плечу моей подруги прижалась голова Оли.
Когда Лена сегодня утром напрашивалась со мной на эту репетицию, я не думала, что она так быстро и так тесно подружится с девочками.
—Я же любя,— распласталась она по полу.— Не думала, что у меня в ногах так много мышц. Уже всё ноет. Но эту палку,— указала подруга на пилон.— Я бы точно поставила у себя дома. Вещь!
—Намекни своему. Пусть прикрутит. Заодно, может, сам для тебя станцует,— подмигнула ей Юля.
—Не. Реально классное занятие это ваше стриптизёрство. Покруче фитнеса будет. А со стороны кажется, что вы просто жопой вертите в такт музыке или даже не в такт. Главное — вертеть и мужикам подмахивать. А тут вот как всё сложно, оказывается. Но ноги у меня реально болят. Маруся, спасибо, что прихватила и меня сегодня с собой.
—К слову, я не хотела тебя «прихватывать». Ты сама за мной увязалась.
—Злючка-козлючка,— подразнила меня Лена.
Сидя в позе лотоса перед тремя лежащими на полу девчонками, я чувствовала себя неуютно. Было видно, как они меня разглядывают и явно что-то хотят сказать. В школе на меня и побольше людей за раз смотрят, но здесь же на меня оказывалось какое-то особое давление.
—Что?— не выдержала я, наконец.
—Может, расскажешь уже, как к тебе Камаз извиняться приходил?— поиграла Юля черными бровями.
—С чего вы взяли, что он ко мне приходил?
—Это же Камаз!— цокнула Оля.— Он, конечно, суровый камень, но дохрена правильный суровый камень. Если он знает, что за ним косяк, то точно признает его. Приходил ведь?
—Приходил. Позавчера,— опустив взгляд, я сделала вид, что крайне увлечена разглядыванием своих гольфов.
—Я же говорила,— фыркнула Оля.— А ты чё?
—Ничего. Сказала, чтобы держался от меня подальше и больше не обижал.
—Ты бы так Витюше своему сказала.
Даже, не глядя на Лену, я знала, что сейчас она закатила глаза.
—Это тот Витюша, которого Маринка собирается отбить танцем?— подобралась вся Юля, готовясь слушать историю, которую лично я ей рассказывать не собиралась. Зато это точно сделает Лена.
