—А Маринка вам не рассказывала разве, ради кого она тут учится трусами светить?— нешуточно удивилась Лена. Всем своим существом, без слов, я пыталась дать понять подруге, чтобы она ничего не рассказывала. Но куда там?— Она с этим Витюшей, девчонки, несколько лет снимала у меня квартиру. Я не оговорилась, девчонки. Она снимала. Потому что Марина работала на двух, а-то, одно время, и трёх работах, чтобы оплачивать квартиру и покупать своему Витюше безглютеновое молочко, чтобы Витюша поменьше дристал…
—Вообще-то, Витя тоже работал.
—Да ты что? И сколько? За шесть лет хоть полгода стажа в его трудовой наберется?— набросилась на меня Лена, будто я её чем-то обидела. А затем, когда я не нашла, что ей ответить, она вновь вернулась к рассказу с интонациями сказки на ночь.— А потом, когда Марина закончила универ и начала работать только учителем, где начала зарабатывать, естественно, меньше, чем на трёх работах, Витюша вдруг понял, что они с Мариной друг другу не пара. Вот и сказочки конец, девчонки. А теперь Маринка, вооружившись вами, репетирует для него танец-бумеранг, после которого он должен к ней вернуться.
—Это правда?— посмотрела на меня Юля с неподдельной злостью и разочарованием в карих глазах.
—Лена, ну, зачем ты так?— спросила я подругу, чувствуя подступающую к горлу обиду.
—Правда-правда,— стояла она на своём, отвечая за меня.— Если не хочешь сама открывать глаза на своего Витюшу, который красиво умеет только в уши ссать, то, может, тебе девчонки откроют глаза, раз у меня не получается.
—Ты… ты не видела, какой он хороший, когда мы наедине. Никто не видел. Ты же его совсем не знаешь, Лена. Никто не знает Витю так, как я.
—По-моему, не знаешь его только ты,— огрызнулась вдруг Лена, но тут же глубоким вдохом успокоила себя.— Ты пойми, Марина, я тебя люблю так же сильно, как, наверное, могла бы любить свою дочь, которой у меня, похоже, никогда уже не будет в этой жизни. И мне до слёз обидно видеть, как ты стелешься перед этим уродом, который и ногтя твоего не стоит. Открой уже глаза и пойми это. Да хотя бы возьми в пример тот случай с маньяком. Ты позвонила мне ночью вся в слезах, и я сразу приехала. И ты звонила своему Витюше. И где он? Приехал? Нет! У него, видите ли, девушка под боком спит. Ему неудобно. А наутро он перезвонил или приехал, чтобы узнать, как у тебя дела, как ты себя чувствуешь? Нет! Потому что ты ему нахрен не нужна. Очнись уже, Марин, и пойми, что у тебя какая-то больная зависимость и одержимость этим Витей. Да, он твоя первая любовь и, как известно, первая любовь всегда самая сильная, но, по-моему, тебе уже пора понять, что это самообман. Ты сейчас заплатишь за его мальчишник, потрясешь перед ним задом, возможно, он даже трахнет тебя напоследок, и на этом всё. Ты останешься раздавленная. Я не знаю, что должно произойти такое, чтобы ты, наконец, посмотрела на этого Витю трезвым взглядом без розовой пыли.
—Ты реально платишь за мальчишник бывшего и планируешь на нем станцевать?— округлились глаза Юли.— Ты, конечно, отбитая, Марин.
—Предлагаю нассать ему на торт,— вклинилась Оля.— Пусть охренеет от того, какие пропитанные коржи.
—А вместо крема предлагаю навалить,— поддержала ее Лена.
—Вы… Я сейчас очень на вас обижена,— скрестила я руки на груди и демонстративно отвернула от них лицо.
—Я, конечно, сейчас ни в коем случае не оправдываю поступок Камаза,— начала Юля аккуратно.— Но сейчас мне кажется, что в сравнении с тем, как поступал и поступает с тобой твой бывший, Камаз просто ангелочек с белоснежными крылами и пухлой жопкой.
—Вот именно,— согласилась вдруг с ней Лена, которая той ночью после маньяка проклинала Кострова, как только могла.
—Кстати, как тебе его жопка?— коснулась Оля моего колена.— Заценила, пока стёклышки вынимала? Кстати, вот бы это были стёклышки от твоих розовых очков.
—Отстань,— закатила я глаза.— И я ничего у него не заценивала, а просто оказывала помощь.
—Да секси у него зад. По крайней мере, в джинсах выглядит возбуждающе.
—У него очень много шрамов на теле,— сказала я, задумчиво. Мозг подкинул картинку того, как я касалась их. Но я знаю, что этого точно не было. Похоже, моя фантазия играет против меня.
—Он мент. Что ты хотела?— подметила Лена.— Тут, либо пузо, либо шрамы.
—Знаете что?— щёлкнула Юля пальцами, будто ей пришла в голову гениальная идея.— А давайте устроим проверку. А, Марина?
—В смысле?
—Давай, мы проверим, кто больше мужик и кому ты больше симпатична — Вите или Камазу.
—И каким образом? Да и зачем мне это нужно?
—Каким образом?— задумчиво постучала себе по нижней надутой губе Юля.— А давай, ты сегодня вечером, но только не совсем поздно, позвонишь Вите и Камазу и скажешь, что с тобой что-то случилось и нужна срочная помощь. Мужская помощь. Только звони часов в десять-одиннадцать, чтобы твой Витя не смог сказать, что он спит или ещё чего.
—И что я скажу? Что банку с огурцами открыть не могу?
—Скажи, что… ну, не знаю…— взмахнула Лена руками.— Палец о тумбочку ударила. Сломала! Или о шкаф. Ногу!
—А шкаф упал и его нужно поднять!— включилась Юля, явно воодушевленная этой идеей.
—Это глупо. Ваш… Камаз,— передразнила я их.— Скажет, чтобы я не занималась ерундой и не мешала ему спать, а Витя…, - в этот момент мне стало самой интересно, приедет ли он ко мне. Ведь время и в самом деле не очень позднее. Не ночь. Воображение учтиво подбросило картинки того, как Витя обхватывает мою щиколотку пальцами, гладит, шепчет, чтобы не боялась и не волновалась, и обматывает эластичным бинтом. Возможно, даже мазь какую-нибудь наносит…— Ладно. Я попробую. Но только, чтобы утереть вам носы, и, чтобы вы перестали говорить о Вите плохо.
—Да-да, конечно,— хохотнула Лена иронично.
Глава 19. Маруся
Ничего глупее в своей жизни я еще не делала.
Кто в здравом уме в десять часов вечера будет проходить мимо тумбочки с намерением сломать об неё палец или нарочито запинаться так, будто сломала его, а потом лежать на полу и притворно корчиться от боли? Никто! Только я, идиотка, которая пошла на поводу у трёх подруг и решила устроить совершенно идиотскую проверку на предмет того, кто больше мужик.
В очередной раз, проходя мимо слегка выдвинутой тумбочки в своей спальне, я нарочито коснулась ее мизинцем, а затем, приложив ладонь ко лбу, с болезненным стоном упала на кровать.
Ну, бред же!
Осталось только облить живот кетчупом, разбить о голову яйцо и высунуть язык, и тогда даже эта глупость будет выглядеть куда более правдоподобно нежели то, что я сейчас репетирую.
Нет. Нужно написать Лене, что я этим заниматься не стану. Костров точно не приедет, так как я сама попросила его держаться от меня подальше, а Витю своим звонком я могу поставить в затруднительное положение. Всё-таки, свободно он себя сможет почувствовать только на мальчишнике, пока рядом нет его невесты.
