—Это что? Откуда?
—Это шантаж, деточка. Неприкрытый, наглый шантаж. Зря мы, что ли, раздевались и фоточки с тем ущербом делали? В общем, сказали ему, что если он нам не заплатит, то эти фотографии увидит его невеста. И сосать ему лапу в однушке, а не коктейль из трубочки с ней на берегу океана. Сегодня утром он принес нам деньги, как и договаривались. А мы всё равно слили его фотографии несостоявшейся невесте.
—И его еще немножко полицейские побили дубинками, но это только потому что он вёл себя недостойно и обижал хорошего педагога. Только поэтому,— убедительно кивала Лена.— Бюджетники за бюджетников горой!— сжала она воинственно кулак.
—Я ничего не понимаю,— опешив, я села рядом с Леной на стул и обалдело уставилась на пачку денег.— Здесь… сколько здесь? Очень много!
—Всего-то триста кэсиков. На новогодний подарок тебе хватит,— легкомысленно ответила Оля.
—Триста?!
—Я сейчас рифму ляпну,— пригрозила мне Лена.
—Девочки! Триста!— не унималась я.— Вы с ума сошли?! Ну-ка, заберите! Уберите! Вы что?! Так нельзя!
—Мы, вообще, требовали пятьсот, но он смог найти только триста.
—Да и за шесть лет он из тебя вытряс гораздо больше. Считай это компенсацией морального вреда,— безапелляционно сказала Лена.— И налей нам уже чай. Жрать хотим. Я столько о тебе думала и переживала, что почти не ела ничего.
Глава 25. Маруся
Первый раз в жизни я взяла больничный. Первый раз в жизни я симулировала, что простыла. Хотя, не очень сильно я и симулировала. По большому счёту, я действительно чувствовала себя плохо, но болезнь моя была больше связана с психоэмоциональным опустошением нежели с физической болью.
Поэтому после ночёвки девчонок, которые меня очень поддержали и помогли не упасть на дно, я просто сидела дома на диване и читала всё, что попадалось под руку. Потому что всё, что попадалось под руку, как раз, было отложено на чтение на потом. А еще после девчонок осталось куча вкусняшек. Ночью мы больше разговаривали, чем ели. Полностью съеденной была только курица, облизывая пальцы после которой Оля и Юля объявили меня своей доброй бабулей, у которой всегда всё вкусно.
Это было мило. Спать вчетвером на полу тоже оказалось весьма мило. Я боялась, что кому-то может быть неудобно, но нет, утром все проснулись довольные и счастливые. Особенно я. В школьные времена и студенческие я почти ни с кем не дружила. По крайней мере, до ночевок не доходило. Я сегодня ночью я восполнила этот, как оказалось, достаточно большой пробел. Если у меня будет дочка, я буду всеми руками и ногами за то, чтобы она приглашала домой подруг или сама ходила к ним с ночевкой. Оказалось, что это не пустая трата времени, а очень даже весело. Почти терапия.
Не глядя, нырнула рукой в пакет и вынули из него леденец. Леденец-писюнец — как назвала его Юля. Проще говоря — фиолетовый член на палке, который, кстати, был не очень сладким, так как был приготовлен исключительно из натурального ягодного сока без добавления сахара. На вкус он именно таким и казался.
Сняла с леденца фантик и зажала его край между зубами. Девчонки на работе до вечера и вряд ли ко мне сегодня заглянут снова, так что можно, не краснея, сосать фруктовый член. Как мне будет угодно. И никто мне ничего не скажет и не осудит. Именно так и выглядит жизнь взрослой и независимой женщины, у которой есть ипотека.
Вынула одну ногу из-под пледа, слегка сползла вниз по дивану и удобнее переместила подушку. Леденец языком перекатила из-за одной щеки за другую. Не жизнь, а малина. Совсем скоро я доберусь до яиц… основания леденца.
В дверь кто-то позвонил. Мысленно прикинула, кто бы это мог быть, но не придумала. Возможно, кто-то из девочек приехал за своими перчатками, которые остались на полке в прихожей.
Скинула с себя плед, книга положила на журнальный столик. Оправив края теплой кофты, пальцами прочесала волосы и машинально поправила очки. Открыла дверь и удивленно вскинула брови, увидев за порог Михаила Захаровича — привычно хмурого, сурового и будто чем-то обеспокоенного.
—Ну, привет,— выдохнул он и пристально оглядел меня с ног до головы.
—Здравс…— торопливо вынула изо рта леденец-писюнец и запрятала его за спину. Поздно. Михаил Захарович уже всё увидел и теперь безуспешно пытался скрыть улыбку.— Здравствуйте.
—Развлекаешься?— бросил он короткий взгляд туда, где я за спиной прятала леденец.
—Ну… да,— ответила я растеряно.
—Тёмка сказал, что у него биологию на неделю отменили. Больничный взяла?
—Да.
—Болеешь?
—Нет.
—Пострелять хочешь?
—Да,— ответила я, не задумываясь и только потом поняла, о чем он спросил.— Что?!
—Корпорат у меня. Загородом. Нужно составить компанию. Ты же всё равно не занята?— мужчина смотрел на меня так, словно одним взглядом давал понять, что отрицательный ответ не принимается и услышан не будет.
—Ну… не занята,— несколько опешила я от такого натиска.
—Тогда досасывай, и поехали.
Глава 26. Михаил
Боковым зрением вновь посмотрел на Марусю. Сидит, тревожится, помпон на макушке трясется. Наверное, нужно было уточнить, что стрелять в лес мы едем не по ней, а по другим мишеням. Но так даже забавнее. Пусть поволнуется еще немного перед неизвестностью, покусает губы, посмотрит по сторонам. В любом случае, всё это куда интереснее, чем ее протухание в четырех стенах с цветным хуем во рту.
—А нам долго еще ехать?— не выдержала Маруся.— Просто, город давно позади, а мы всё никак не приедем.
—Почти приехали. У тебя кроме варежек еще что-нибудь с собой есть?
—Я только варежки с собой взяла. А что нужно было?
—Лучше перчатки. В них стрелять удобнее. Ну да ладно, что-нибудь придумаем.
—Мы на улице будем стрелять?— вот теперь Маруся, впервые за всю дорогу решила посмотреть на меня прямо, а не исподтишка.
—Конечно. А ты думала, как в пейнтбол играют?
—Я думала, если в слове есть «бол», то там будет мяч. Вы говорили про пострелять, и я подумала, что я просто буду выдавать мячи из какой-нибудь пушки. Как у теннисистов, знаете?
—Ты и будешь выдавать мячи. Из пушки, кстати. Только очень маленькие мячи с краской.
—С краской?! Это, получается, и в меня тоже будут стрелять краской? Она отстирывается? Мне жалко эту куртку, она новая.
Бегло глянул на ее голубую дутую куртку. Хоть по погоде оделась, а не в осеннее пальто.
—Ты в колготках, надеюсь?— спросил я и увидел, как по веснушчатым щекам растекся румянец.
—Вы же сказали, одеться потеплее,— отвернулась от меня Маруся.
Можно подумать, что я спросил, какого цвета на ней трусы.
