***
Приедет? Сейчас? Зачем он приедет?!
Не надо ко мне приезжать!
—Михаил Захарович,— попыталась я возразить в трубку, но звонок уже был прекращен.
—Ой, мамочки!
Отошла от открытого окна подальше и бегло оглядела гостиную, которая была завалена панелями. Еще и воняло как на стройке.
А про свой внешний вид я вообще молчу: старая футболка в пятнах, растянутые лосины, в которых я когда-то занималась йогой. Кто в таком виде гостей встречает?
Наспех привела себя в порядок, переоделась в новый домашний костюм, состоящий из шорт и свободной кофточки, который был таким плюшевым и белым, как облачко, что я почти год откладывала его для того, чего-то особенного. Думала, в новогодние праздники красивой полежу под пледом перед телевизором. Что-то особенное, похоже, случилось, но без «полежать под пледом».
Причесала волосы, собрала на макушке шишку и выпустила пару прядей по сторонам от лица. Миленько.
Улыбнулась своему отражению и в каком-то странном предчувствии с колотящимся в груди сердцем стала ходить по квартире, не в силах найти себе место и хоть немного успокоиться. Это же Михаил Захарович! Если он увидит, как сильно я ему рада, что насторожится или, вообще, испугается и уедет обратно домой.
Нужно успокоиться.
Вдох носом, выдох ртом. И так раз пять.
Фух! Вроде, отпустило.
В дверь раздался звонок.
А нет. Не отпустило.
Сердце вновь забилось в груди, как бешеное. Неконтролируемая широкая улыбка растянула губы. Пробегая мимо зеркала в прихожей, снова оценила свой внешний вид и была удовлетворена увиденному. Открыла дверь, надеясь, что голос не сорвется на радостный вопль при виде Михаила Захаровича, но улыбка тут же слетела с моего лица, а сердце, которое буквально только что порхало в груди, упало в пятки и скукожилось.
—Привет, Марина,— сказал Витя.
Если бы это было возможно, то от звенящей пустоты, в которую Витя уронил своё приветствие, у меня бы треснули очки.
Что он здесь забыл? Что еще ему от меня нужно?
Боже, как же он жалок. Бледное приведение за моим порогом. Сияет только маникюр, который лучше моего. И это пошлая красная роза в его руках. Мерзость. За шесть лет можно было бы запомнить, что я их ненавижу.
—Что тебе нужно?— произнесла холодно и подчеркнуто прикрыла за своей спиной дверь, давая понять, что внутрь моей квартиры он никогда не попадёт.
—Я… прости меня, Марин,— его губы дёрнулись, пытаясь изобразить сожаление, но я видела лишь отвращение. И чувствовала то же самое.— Я виноват. То, что я сказал… я так никогда не думал. Ты — лучшее, что было в моей жизни. Эти шесть лет, что мы были вместе…— на этих словах он посмотрел в мои глаза так, словно пытался выдавить из себя хоть слезинку, пока я пыталась сдержать тошноту уже не от запаха клея.— … были лучшими годами в моей жизни. Давай вернем всё назад. Слышала, с кем Новый год встретишь с тем его и проведешь? Я хочу встретить его с тобой, Марина. Красавица моя…
Мой кулак сам, по какой-то неведомой мне траектории и с несвойственной мне силой влетел в Витин нос. От боли, прострелившей костяшки пальцев и руку до самого локтя, меня сложило пополам. Кулак пришлось зажать между коленями, наивно надеясь на то, что это хоть как-то облегчит мою боль.
Ничего подобного.
—Козёл!— прошипела я сквозь стиснутые зубы. Попыталась выпрямиться и гордо держать осанку, но, стоило поднять взгляд на ссутулившегося и едва не плачущего, но хныкающего Витю, держащегося за свой нос, как стало смешно.— Ты даже дерешься как баба.
Острый Витин взгляд впился в моё лицо. В несчастную сиротку со сломанным носом и розой вселился демон.
—Это потому что я тебя еще не бил, уродка фригидная!— трясясь как истеричка, выплюнул Витя и сделал широкий шаг ко мне с явным намерением ответить за кровоточащий нос равносильным ударом.
—Ну, это ты зря, петушок. Маруся, подержи-ка,— буднично, как на прогулке по солнечному лугу, Михаил Захарович передал мне корзинку, наполненную продуктами. Повернулся к Вите и, едва шевельнув рукой, заставил того стечь вниз по двери соседей напротив. Как мешок с мусором Костров поднял за шкирку держащегося за живот Витю и вопросительно на меня посмотрел.— Поджопник? Или сам пусть катиться?
Два поджопника! И можно я сама ему их выдам?
—Пусть сам катиться,— ответила я гордо и сдержано. Не хватало еще, чтобы в моих личных разборках участвовал Михаил Захарович.
Коротко кивнув, Костров отпустил воротник Витин модной дубленки, подошел ко мне практически вплотную, завел руку за мою спину и открыл дверь в мою квартиру, пропуская меня первой. Закрыл за нами дверь и забрал у меня увесистую корзинку с продуктами.
Едва мои руки опустели, как я снова схватилась за ушибленный кулак и начала припрыгивать по гостиной, едва сдерживая слёзы от боли.
—И как вы, мужчины, после первого удара бьёте еще и еще раз? Как же больно! М!— стонала я, пока Михаил Захарович раздевался в прихожей.
—Пошли, бедовая. Опять тебе первую медицинскую оказывать придется.
Усадив меня на диван, мужчина вынул из морозилки упаковку с пельменями-малютками.
—В садике напротив в курсе, что ты у них пельмени пиздишь?— усмехнулся Костров. Обошёл диван, сел напротив меня на журнальный столик, бережно взял мою боевую руку в свою и ласково погладил раскрасневшиеся костяшки подушечкой большого пальца, чтобы затем резко приложить к ним холод пельменей.
—Ауч!— вздрогнула я, собравшись обороняться, но тут же отбросила эту идею, когда пришло понимание того, что холод облегчил боль.— Спасибо.
—Я смотрю, полкан еще легко отделался после знакомства с тобой,— хохотнул Костров.
—Спасибо, что приехали, Михаил Захарович,— улыбнулась я, мельком посмотрев на его лицо, и снова опустила взгляд на наши руки. Поправила очки на переносице здоровой рукой и сосредоточилась на ощущениях отступающей боли.— А зачем вы такую большую корзину с продуктами привезли? Там даже ананас?!
—А что мне с ней одному делать? Твои друзья подарили, а один я столько не съем и не выпью. Будешь помогать.
—Боюсь, в имеющихся масштабах моя помощь будет не слишком ощутима,— улыбнулась я и втянула носом воздух.— Клеем всё равно пахнет.
—Давай закончим твою картину, пока тебя не накрыло,— Михаил Захарович убрал с моей руки пачку пельменей и оценил травму, очевидно, придя к выводу, что холода мне будет достаточно. Оно и хорошо, а-то от холода пальцы начали неметь.— Ты где, кстати, такой вонючий клей взяла?— спросил мужчина, закидывая пельмени обратно в морозилку.
—В строительном. И мне сказали, что он самый мощный.
—Из-за вони, наверное,— поморщился недовольно Костров и, заведя руки за голову, стянул с себя свитер, а за ним, немного подумав, и футболку тоже.— Тебя же ничего не смущает?— указал он на себя.
