— Давай я сварю. Тут же есть инструкция, — вожу пальчиком по холодной упаковке.
— Сами! — важно заявляет малыш.
Ловлю флешбэк, и он вызывает улыбку. Марат же специалист по пельменям. Решил передать навыки сыну?
Наблюдать за ними очень забавно. Важные такие оба. Денис помогает отцу резать лук. Они держатся за рукоять ножа вместе.
Ребенок пищит от восторга выдавливая в почти готовый сметанный соус два зубчика чеснока. Перемешивает, разливая часть сметаны на стол.
— Ничего, — треплет его по волосам Марат. — Вытрем сейчас.
Сам следит за пельменями. Досыпает разные специи. Ждет еще буквально пару минут и раскладывает по тарелкам. Их с Денисом соус стоит в отдельной мисочке.
— Смотри, — показывает ему Марат. — Вот так, — накалывает пельмешку на вилку, макает в соус и кладет в рот, закатывая глаза. — Ммм, вкусно!
Денис повторяет за отцом все вплоть до последней фразы. Марик смеется, едва не выронив изо рта следующий пельмешек. На губах остается немного соуса. Не смею прикоснуться и вытереть. Мне так хорошо просто смотреть на них. Мой сын рядом с Маратом совсем другой. Ему не надо сдерживаться, нечего бояться. Они слышат и чувствуют друг друга.
После обеда мне оставляют посуду, а сами уходят укладываться на дневной сон.
Маюсь по дому, прокручивая в голове предстоящий разговор. Надо сделать это здесь. Неопределенность убивает. Я хочу понимать:
«Поедем домой» — это про них или все же про нас?
— Спит, — сообщает мне вышедший из спальни Марат.
Достает сигареты, зажимает одну губами и выходит на крыльцо, прикуривая уже на улице. Облокотившись спиной к деревянной, шершавой стене выпускает дым под потолок. Он растягивается там серой пеленой и исчезает.
Молчим опять. Ежусь от холода, обнимаю себя руками. Мар вообще в одной футболке, но ему все равно. С каменным лицом снова затягивается, жует нижнюю губу, думая о чем-то.
— Зайди в дом, Ро. Простынешь, — отсылает, не глядя на меня.
— Мар, нам надо поговорить, — устала стоять за этой дурацкой вымышленной стеной.
— Поговорим. Докурю сейчас и приду. Не мерзни, мечта моя. Зайди в тепло, — впервые за сегодня дает мне понятную эмоцию.
Послушно захожу внутрь, ставлю чайник. Заглядываю к Денису. Слышу, как в дом возвращается Марат. Проходит мимо приоткрытой двери.
Поцеловав сына, выхожу и не обнаруживаю Марика в коридоре. Дальше есть еще одна комната. Дверь в нее открыта, словно это приглашение на тот самый, важный разговор.
Шумно вдохнув, задерживаю воздух в легких, как перед прыжком в воду и неуверенным шагом иду к нему даже не предполагая, кем мы оттуда выйдем — все же семьей или двумя посторонними друг другу людьми.
Глава 15 (44). Тот самый разговор
Глава 15 (44). Тот самый разговор
Марат
Аврора заходит в комнату почти неслышно. Я ее чувствую. Тонкий шлейф духов дотягивается до ноздрей. Несколько шагов. Прикосновение ладони к спине. Она скользит по футболке вниз, а я не могу оглянуться. Меня стопорит очень жестко.
— Мар… — так тихо и виновато.
Сердце сжимается, но я, сука, упрямый! Я не могу просто взять и все забыть. Надо выключить эту хрень в своей голове.
Как это сделать?
— Марат, — снова зовет она.
— Я думал, доверие друг другу, вера друг в друга — это основа отношений. Все остальное нарастает сверху на этот костяк. Я — мужчина, Ро. Все, что мне было нужно от тебя, это та самая вера в меня. И я теперь не понимаю, есть это между нами или нет. Не могу без этого всего. Я должен понимать, если завтра я упаду, ты будешь рядом, потому что только так я смогу подняться снова. Иначе мне все это не надо. Я второй раз просто не вывезу. И больно будет обоим.
Ее руки скользят мне на пояс.
Девочка… Для меня она все еще девочка… аккуратно прижимается к моей спине, трется щекой между лопаток. Я очень остро чувствую ее, будто мы оба без одежды. Соприкасаемся телами, сердцами, душами. Пытаемся синхронизироваться заново и задышать в одном направлении.
Мой вдох, ее выдох. Ее вдох, мой выдох.
Как в сексе, только еще глубже.
Это погружение глубоко, туда, где было заперто последние три с лишним года. Взлом всех замков и кодов. И ее, и моих. У меня оказалось больше. Я все это время жил с мыслью о предательстве. Оно иногда не вязалось. Мне снилось как все было между нами и потом это резкое ее переключение на: «Не нужен. Я ошиблась». Вышибало. Наглухо. Я все это время ненавидел ее и болел ею. Никто не смог приблизиться к эталону. Она же мечта. Моя мечта и мое проклятье до конца жизни.
Надо что-то доломать уже в себе или отпустить Аврору прямо сейчас. Потом сходить с ума и ненавидеть теперь себя. Оправдание: «Я тоже живой. Мне может быть больно и страшно», не работает.
Под ее теплыми ладонями пульсирует. Кажется, сердце прыгнуло туда, чтобы дотянуться до девочки.
— Ты говорил, мы начинаем сначала, — напоминает Аврора.
— Думал, это будет немного проще.
Убираю ее руки с себя, чтобы развернуться. Касаюсь пальцами лица. Изучаю заново. Закрыв глаза, вожу подушечками пальцев по щекам, скулам, очерчиваю губы.
— Мне не жить без тебя, маленькая, глупая девочка. Я три года существовал в странной агонии, пытаясь убежать от собственных чувств. Расскажи мне, как жила ты. Только без Егора, умоляю. Не хочу ничего знать. Он нормальный парень, но… Не надо.
— Я тоже не жила, Мар. Дома как на поле боя. Каждый шаг, каждое слово выверено до миллиметра, чтобы не забрали сына. Отец трясся над репутацией. Ему надо было закрепиться на должности, и мы все подстраивались под его новую жизнь, под новый ритм. А по ночам я видела тебя. Меня часто возвращало в день нашего знакомства. Твоя фраза: «Привет, красивая», и наглый, горящий взгляд въелись в мозг. Я жила этими моментами. Нашими с тобой поцелуями. Смотрела на сына и надеялась, что однажды он узнает своего настоящего отца. И одновременно боялась, что не потянется, не примет и тогда ты возненавидишь меня сильнее. Я ведь не могла говорить с ним о тебе, а Дениска маленький. Он мог отреагировать на тебя как угодно. Прости меня за те слова в ресторане. Знаю, что они разбили тебе сердце. Но это ложь. Я говорила. Повторяю. Ложь, Марик! Она далась мне так тяжело. Она рвала на куски каждый орган внутри меня. Твой взгляд, полный злости и боли долго преследовал. Но я очень хорошо знаю отца, Мар! Я просто не могла… не могла поступить иначе!!!
Она утыкается носом мне в грудь и плачет навзрыд, задыхаясь от слез.
— Я… Мар… Я л-люб-би-ла т-тебя. Я… — рваный вдох. Огромные серые глаза, наполненные слезами и страхом смотрят на меня. — З-зна-ешь, — выдох, новый вдох, — сколько я… черт! — еще один вдох.
