Девушка неверяще покачала головой, но принц потянул к себе ее ладонь, переплетая их пальцы и заставляя смотреть прямо на него.
–И все это правда. Жаль, что ты не можешь увидеть себя моими глазами.
Ее поцелуи стали смелее, чем те первые, мимолетные поцелуи,– теплые губы Хейла помогали справиться с отчаянием. Реми крепче прижалась к нему, скользнула языком по его губам, которые приоткрылись ей навстречу.
Когда их языки соприкоснулись, Реми вздрогнула всем телом, на этот раз не от ярости и не от холода.
Хейл прервал поцелуй, и глаза его запылали.
–Я покажу тебе, кто ты, если позволишь,– выдохнул он почти с мольбой прямо в ее губы.– А еще покажу, как я обожаю тебя, всеми способами.
При этих словах внутри у нее все сжалось, но Реми храбро кивнула. Просияв, принц похвалил ее на руки и с легкостью поднялся. Осколки зеркала сыпались дождем по пути от ванной до огромной кровати. Опустив Реми на пол, Хейл снова впился в нее жарким поцелуем.
Они стояли у изножья кровати, пока принц стаскивал с себя белую нижнюю рубашку. Реми уже не раз видела его обнаженный торс, но теперь исполнилось ее желание провести ладонями по этому мускулистому телу. Она исследовала его руки, на которых бугрились мышцы, пока Хейл стягивал с нее ночную сорочку.
Девушка легла на кровать, вжимаясь в подушки, и при виде ее нагого тела Хейл глухо зарычал. От холодного воздуха и его обжигающего взгляда у нее затвердели соски, а внутренности скрутила болезненная судорога. Хищный взгляд его серебристых глаз обещал поглотить ее целиком.
Теперь Хейл стоял перед ней полностью обнаженным, и Реми замерла, приоткрыв рот. Той ночью в лесу она уже почувствовала его размер, но от вида мощных мышц, переходивших в отвердевшую плоть, мгновенно ощутила влагу между ног. Хейл, раздувая ноздри, учуял ее возбуждение. По нему пробежала дрожь, и тело девушки вспыхнуло ответным огнем.
Хейл накрыл ее собой, впиваясь в ее губы, и она все ждала, когда же, когда… Принц осыпал ее безумными поцелуями, соединяя их в одно целое. Реми, забыв о стеснении, дарила ему самые смелые ласки, с силой прижимаясь к нему, и отчаянно жаждала полного единения. Хейл прервал поцелуи и коварно усмехнулся.
–Чего ты хочешь?– шепнул он, проводя губами по ее шее и прикусывая мочку уха.
Ей хотелось только одного. Она надеялась, что у них еще будет время на долгие наслаждения и на любовную игру, но сейчас ее переполняло жгучее желание, и терпеть не было сил.
–Тебя,– отчаянно выдохнула она, беззастенчиво приникая к нему.
Хейл самодовольно улыбнулся, почувствовав это движение и отвечая на ее призыв. Но стоило ему ощутить ее влажность, как улыбка сползла с его лица, и он застонал. Снова коснувшись губ Реми, Хейл сделал осторожный толчок.
Потом, оторвавшись от девушки, он вопросительно взглянул в полуприкрытые глаза и заполнил ее целиком. Каждой клеточкой своего тела Реми ощущала, как наконец они слились воедино.
Хейл двигался медленно и осторожно, и ее чувства обострились до предела: она вдыхала мускусный аромат его возбуждения, вслушивалась, как стучит в груди его сердце, видела, как расширяются его зрачки, ощущала вкус его пота и запах океана. Его широко распахнутые глаза переливались серебром, на лице застыло какое-то странное выражение. Чувствовал ли он сейчас то же, что она? Открылась ли и для него дверь в новый мир?
На короткий миг они с восхищением и обожанием смотрели друг другу в глаза, радуясь новому единению. Потом Хейл задвигался снова, и Реми застонала.
–Хорошо,– прошептал он.– Боги, как хорошо.
У нее задрожали ноги, Реми приподняла бедра, раскрываясь ему навстречу, и потребовала большего. На руках у него выступили жилы, он зарычал и ускорил ритм.
–Хейл,– тихо выдохнула Реми, и, услышав свое имя, он больше не сдерживался, жестко и грубо вонзившись в нее.
От восторга она вскрикнула в унисон с его дикими стонами. Хейл больше не щадил ее, задвигавшись чаще, пока не подтолкнул ее к краю бездны.
Наклонившись, принц обхватил губами затвердевший сосок, продолжая совершать мучительные толчки. Реми вонзила ногти в его кожу, и, рассыпаясь на миллионы осколков, выкрикнула его имя. Еще толчок, его тело обмякло, и, тяжело дыша, они растворились в едином блаженстве, а в глазах Реми затанцевали звезды.
Они долго не могли разжать объятий, пока не замедлилось их дыхание, не упокоился пульс. Хейл перекатился на бок, покрывая невесомыми поцелуями ее плечо, все еще витая в волнах наслаждения. Реми прикрыла глаза, наслаждаясь этой лаской.
–Мой суженый,– шепнула она.
Когда Хейл не ответил, девушка повернулась к нему и увидела в его глазах обожание, точно она излучала сейчас сияние.
–Ты…– с благоговением произнес он. Никто и никогда не говорил с ней так, но ей самой был важен только он.– …ты самая красивая, потрясающая, невероятная.– Хейл провел пальцами по ее щеке, носу, раковине ее уха.– Взгляни.
Потянувшись, он взял со столика чей-то портрет и перевернул для Реми рамку обратной серебристой стороной.
Девушка удивленно вскинула брови, но взглянула на свое искаженное отражение… это была не она. На нее смотрела женщина фейри с сияющими карими глазами, в которых сверкали изумрудно-зеленые крапинки, и взъерошенными черными локонами. Гладкая смуглая кожа отливала золотом, лицо немного вытянулось, губы стали пухлыми и ярко-розовыми, кончики ушей заострились.
В голове Реми вспыхнул образ ее матери, и девушка постаралась сдержать слезы. Завтра она встретится с Бабой Морганной и поблагодарит за все, что та для нее сделала, еще раз.
Взглянув на себя снова, Реми моргнула.
–Моя суженая,– эхом отозвался Хейл, и его счастливые глаза тоже наполнились невыплаканными слезами от этого чуда.
Они были предназначены друг другу судьбой и неразрывно связаны. Часть души Хейла существовала в ней, а Реми жила в нем. В их единении она явила ему свой настоящий облик. Настоящей она была только для него, своего суженого. Она ощущала себя незащищенной и уязвимой, одновременно осознавая свою красоту и значимость. И ей так хотелось остаться здесь навсегда, рядом с ним. Сначала ее околдовали его глаза, потом губы, теперь они стали одним целым и никогда уже не смогут распутать эти незримые нити.
* * *
Реми опустилась на колени в снег. На ней была черная ночная сорочка из блестящего атласа. Но Бри покупала ее для ночей теплого Юга, а не для снегов Севера.
Длинные черные волосы окутали Реми, словно покрывало – в облике фейри они стали гуще и блестели ярче. Кожа ощущала холод, но не так сильно. Настоящее тело ей нравилось. Словно тринадцать лет у нее болела голова, и только теперь боль ушла. И она снова училась жить без нее. Реми стала сильнее, быстрее, и неопределенность их будущего больше не страшила ее. Насколько легче была бы жизнь, если бы это случилось раньше.
