Завывания ветра снаружи играли на ее нервах, заставляли сердце стучать о барабанные перепонки. Воздух в комнате казался густым, как суп. Руа вцепилась ногтями в вырез сорочки, спустив ее до ключиц, и сделала еще один глоток густого воздуха. Ей нужно было выйти на улицу.
Она не взяла ни Бессмертный клинок, ни сапоги, только меховое одеяло, лежавшее на спинке стула. Его Руа накинула на плечи и распахнула створки палатки.
Ледяной ветер впился в лицо, и сердцебиение начало замедляться. Руа уставилась на створки палатки, стоявшей перед ней. Луна была высоко в небе. Интересно, не проснулась ли Бри?
Подойдя на цыпочках к ее палатке, она услышала голос. Руа подобралась поближе и прижала уже порядком замерзшее ухо к ткани. В холодном ночном воздухе послышался женский стон. Это была не Бри – стражница была не одна.
Руа отступила от палатки и пошла по узкой дорожке прочь от горящих костров и постов охраны. Гравий похрустывал под ее босыми ногами. Кругом слышался шепот чужих голосов. Руа услышала хихиканье женщины и мужчины. Казалось, что весь лагерь лежал в постели другу друга. Ее щеки горели. Неужели она была единственной, кто не уединялся на ночь с любовником?
Палатки располагались все ближе друг к другу – она подошла ко внешней границе лагеря. Пришлось протискиваться боком между палатками, чтобы не задеть их. Наконец она вышла за его пределы. Гравий, на котором стояли палатки, уступил место толстому льду. Руа огляделась по сторонам. Она думала, что шла к берегу, но оказалось, что она стояла почти в середине озера. У нее уйдет целая вечность, чтобы найти дорогу к палатке.
Она ступила одной босой ногой на скользкий лед, затем другой. Под ступнями образовался слой воды. Ноги затряслись, она сделала еще один осторожный шаг – пришлось напрячься, чтобы удержаться в вертикальном положении. Руа скользила к берегу, а не шла, следуя за очертаниями внешнего края лагеря.
Вокруг сгустилась тьма. Только луна освещала путь, пока она скользила к заснеженным берегам. Вода подо льдом была абсолютно черной. Ей казалось, что что-то смотрит на нее из глубин. Мысль об этом заставила сердце вновь забиться быстрее. В вое ветра Руа все еще слышались крики ведьмы. Мощные северные ветры дули над Лирейской котловиной – они не опускались к лагерю, но потоки ледяного воздуха с ревом проносились высоко над головой. Это были те же крики, что эхом отражались от стен храма Хунашта. Они были буквально выжжены в камне. Сколько таких отголосков боли породил нож Ренвика? Руа сжала кулаки так, что ногти впились в ладони – и эта боль была единственным, что заставляло ее двигаться. Она думала о том, как нож вошел в его грудь. Ее мышцы так напряглись, что Руа подумала – они могут лопнуть.
Возможно, он заслужил такой конец. Возможно, она тоже его заслуживала.
Когда Руа дошла до берега, ее кулаки наконец разжались. Она нашла валун, возвышающийся над сугробом, и уселась на него. Холод пронзил насквозь, и она плотнее закуталась в мех. Затем подогнула под себя замерзшие, покрасневшие ноги, согревая их. Сидя на гладком озерном камне, Руа оглянулась на лагерь – она не помнила, какой именно проход вывел ее на середину озера.
Отлично. Теперь ей придется пробираться через посты охраны и встретить фейри, возвращающихся в постели. Руа зарычала в ночи. Она была такой жалкой. У нее никогда не было отношений. Кто бы принял ее предложение встречаться в селении красных ведьм? Ей было шестнадцать, и была одна девушка, в которую она была влюблена. Но она уехала в Южное королевство прежде, чем Руа успела признаться в своих чувствах. Через год в селение пришло известие о ее смерти: погибла от клинка охотника на ведьм.
А теперь к ней никто не смел прикоснуться, даже если бы она сама этого захотела – она стала принцессой Высокой Горы. Сама Руа могла думать только об одном человеке, у которого была власть и который мог бы пожелать ее прикосновений. Она прогнала этот образ – широко раскрытые зеленые глаза, когда нож вонзился в его сердце. Это была опасная игра, в такую она еще не играла – заманить змею в свою постель. Возможно, ей следует просто сказать, что она принесла клятву Богине, и отказаться от всех ухаживаний… Но Руа понимала: это не то, чего ей хотелось.
–Ты в порядке?– раздался позади мягкий женский голос.
Руа вздрогнула, выныривая из ямы своего нутра, полного красной магии. Она собиралась было воспользоваться силой, когда увидела знакомую пару карих нимфоподобных глаз.
Анерин.
–Ты владеешь столькими видами магии. Я рада, что ты не всегда путешествуешь с этим своим клинком,– сказала она, оглядывая Руа.
Руа отпустила красную магию, и гудящее тепло в кончиках пальцев остыло.
–Почему ты здесь?– прозвучало грубее, чем она намеревалась.
–Я здесь, чтобы показать дорогу к твоей палатке.
Руа рассматривала ведьму.
–Как ты узнала, что я окажусь тут?
Анерин ухмыльнулась, косы упали, обрамляя ее лицо, окруженное ореолом капюшона цвета индиго.
–А ты как думаешь?
Она подняла бровь, в насмешку копируя выражение лица Руа.
–У тебя было видение обо мне?
–У меня много видений о вас, Ваше Высочество.
Анерин посмотрела вверх на холмы, ее взгляд устремился в направлении Мурренейра. Руа задумалась, как далеко синяя ведьма могла видеть в темноте. Руа посмотрела в ту же сторону, что и Анерин, но ничего там не разглядела.
–И что ты видела?
–Сегодня ночью я видела, как ты блуждала по лагерю, пытаясь найти дорогу к палатке. Стыдливо просила охранника указать тебе дорогу. Я почувствовала, как пылают твои щеки, когда ты услышала их смех за спиной.
Руа уставилась на ведьму широко раскрытыми глазами.
–Ты все это видела?
–Видения некоторых ведьм туманны. Они получают только ощущения и на мгновения заглядывают в будущее. Другие сильнее, их Видение более четкое.
–Как у тебя,– догадалась Руа, и Анерин коротко кивнула.– Ты, должно быть, очень сильна.
–Я происхожу из древнего рода ведьм с сильным даром Видения.– Она говорила медленно и сдержанно, и Руа поняла, что в ее истории было много боли.
–Но тебя не отвели в крепость ведьм?
–Собирались,– прошептала Анерин.– Востемуры пытали мою мать. Она отдала меня Ренвику в качестве подарка на день рождения, когда мне было пять лет.
Руа задохнулась.
–Зачем она это сделала?
–Ее видения были ясными.– Анерин пробралась к Руа через сугробы и уселась рядом.– Она знала, что, если отдаст меня Ренвику, он защитит меня. Знала, что избавит меня от участи, что постигла ее.
–Что с ней случилось? Она…
–Она погибла в битвах при Фолхэмптоне на восточной границе,– всхлипнула Анерин, и Руа укрыла ее мехами.
–Я сочувствую твоей потере.
–Как и я – твоей,– ответила Анерин.– Немногие из нас могут похвастаться тем, что их семьи целы. Такова жестокость войны. Сменится не одно поколение, прежде чем мысли о семье перестанут отдаваться такой болью в сердцах людей.
